– Не то что мой Ягунчик! Из моего Ягунчика двух Пупперов сделать можно! – говорила она.
Уже на другой день, едва новость, что Пуппер обнаружен, распространилась по миру, магическая защита Буяна затрещала. На остров рвались сотни журналистов, всевозможных представителей Магщества и просто фанов. Сарданапалу пришлось проявить большую твердость. Такую большую, что собственной твердости у него точно не хватило бы, не найди он надежную опору в Медузии и Поклеп Поклепыче. Последний даже предлагал напустить на журналистов голодных драконов и огорчился, когда академик отказал.
В результате большинству журналистов дали от ворот поворот. На Буян были пропущены только «Последние магвости», «Маг-ТВ» и радиостанция «Колдуй-баба», стрекотавшие своими зудильниками до потери пульса.
Гробыня Склепова сделала себе грандиозный пиар, заявив, что Пуппер прилетел к ней и стучал в окно ее комнаты. «Но я, разумеется, как порядочная девушка, не пустила бы его, если бы не эта взбалмошная Танька, которая всем надоела своей страстью к Пупперу!» – заявляла она. На другой день во всех магзетах появились крупные портреты Гробыни с жирными заголовками: «ЕЕ ЛЮБИТ ПУППЕР», «ДЕВУШКА ГУРИЯ» и «БУДУЩАЯ МАДАМ ПУППЕР». Одна же желтая газетенка разродилась большой статьей: «ГРОТТЕР ДОСТАЛА ПУППЕРА ПРИЗНАНИЯМИ В ЛЮБВИ».
Учитывая, что большинство магов, мало отличаясь этим от лопухоидов, не всегда способны формировать собственное мнение, зато охотно следуют чужому, в Гробыню немедленно вслед за своим кумиром влюбилось около тысячи фанов Пуппера. Купидончики, навьюченные цветами и конфетами, потянулись в Тибидохс к неподражаемой и таинственной «мадемуазель Склепп». Гробынин зудильник трещал не переставая. Ревнивый шейх Спиря, по слухам, перегрыз свою метлу.
Тренер Пуппера, силой и со скандалом пробившийся в Тибидохс, стоял перед Гурием на коленях, умоляя его вернуться, но Пуппер был непреклонен. Он заявил, что собирается пробыть на Буяне весь декабрь и лишь в начале января вернется в Англию, чтобы проверить правильность начисления процентов на свой счет в банке. Международный скандал был Пупперу, мягко скажем, по барабану.
Тренеру пришлось уступить, тем более что Гурий надсадно кашлял и пытался нашарить у кровати свою метлу, чтобы было чем прогнать чуткого руководителя. В конце концов тренер удалился, покачивая головой и на прощание на всякий случай проверив специальной меняющей цвет заговоренной бумажкой, не зомбирован ли Пуппер. Признаков зомбирования не обнаружилось, и разочарованный тренер покинул Буян на спаренных метлах, пообещав вернуться вместе с десантом дяди Сэма.
Состояние Пуппера было тяжелым. Ему требовалась сиделка, но он не соглашался ни на какую другую сиделку, кроме Тани.
– Ну что, завела себе женишка? Теперь ухаживай давай! Заморские – они хрупкие! Морозцем чуть прихватит – сразу расклеились, – хмыкнула как-то Ягге.
Таня уныло кивнула. Она поняла уже, что ей не отвертеться. К тому же Пуппер действительно заболел из-за нее.
– А может, его того… магией по-быстрому вылечить, а, бабусь? – предложил Баб-Ягун.
Ягге зыркнула на него так строго, что ее внук мгновенно завял.
– МАГИЕЙ? Да ты понимаешь, что он весь в защитных блокировках? Рядом с ним счетчик Гейгера и тот зашкалит! Попробуй я только простенькое заклинание применить – все завопят, что мы его зомбировали и влияем на его волю… Так что придется по старинке лечить: в баньке парить да малиной горячей отпаивать.
Магпункт был разделен перегородкой на две части. В одной его части помещалась Лиза Зализина, которой Тане даже на глаза нельзя было показываться, а в другой – упрямый Гурий, не соглашавшийся проглотить даже ложки куриного бульона, если эту ложку держала не Таня.
Все эти дни Ванька Валялкин вел себя крайне странно. Он избегал с Таней встреч и даже пересел на другой столик в Зале Двух Стихий. Причем это едва ли объяснялось ревностью к Пупперу, поскольку пересел Ванька еще накануне вечером, когда Пуппер был где-то над океаном.
Таня тоже не подходила к Ваньке. После того, что ей довелось подслушать, ей было физически больно даже смотреть на него.
«Тот, кого ты по-настоящему полюбишь, предаст тебя…» – шуршали у нее по ночам в ушах слова Чумы-дель-Торт.
Но все равно, хотя было уже очевидно, что Ванька предал ее, Таня никак не могла изгнать его из своих мыслей. Она раз за разом возвращалась в памяти к тому, что было прежде, и не замечала, когда быстро шедший на поправку Гурий брал ее за руку и что-то страстно бормотал, перескакивая с русского языка на английский. «Ну и пусть! Какая теперь разница?» – думала Таня, чувствуя горячие пальцы Пуппера.
Однажды, когда Гурий в очередной раз досаждал Тане своими признаниями, дверь магпункта распахнулась, и вошел Баб-Ягун. Таня попыталась стряхнуть руку Пуппера, которая неизвестно когда успела гусеницей переползти ей на колено, но было поздно.
– О, интимный момент! – пробурчал Ягун, хмуро уставившись на Пуппера. – Я, собственно, пришел посмотреть, не оставил ли я здесь шныряющую насадку для трубы?.. А, вот, кстати, и она! Ну да не буду мешать, эх мамочка моя бабуся!
Он взял насадку и, хмыкнув, удалился.
Таня вскочила, собираясь бежать за Ягуном, но внезапно поняла, что не сделает этого. С каких это пор она обязана отчитываться перед внуком Ягге? Что он ей, нянька? Да какое он вообще имеет право лезть в ее дела и забивать себе в баранью башку всякие глупости? В конце концов, Пуппер ради нее убежал из Магфорда и едва не погиб во время перелета – уж что-что, а это о многом говорит.
– Еще раз распустишь руки – больше меня не увидишь! – накинулась она на Пуппера.
Гурий обиженно надул губы.
– Но, Таня, почему ты такая суровая? Я же люблю тебя! – сказал он.
– ОПЯТЬ ЗА СТАРОЕ? Еще одно слово – и я пришлю к тебе Гробыню! Она давно рвалась за тобой поухаживать! – оборвала его Таня.
Возможно, это было не совсем вежливо, но Гурий успел уже изрядно наскучить ей.
– Ладно, ладно… Я исправлюсь! – поспешно сказал Пуппер и, смирно сложив ручки на животике, потребовал бульону.
Будь Таня чуть внимательнее, она заметила бы в глазах у Гурия легкий ужас. Пуппер боялся Гробыню – русскую девушку с «hleb-and-sol» – просто патологически. И это при том, что внешне Склепова по-прежнему продолжала притягивать его, вселяя в душу робкого англичанина неопределенные и пугающие его самого желания.
Напившись бульону, Пуппер еще некоторое время надоедал Тане списком гостей, которых он пригласит на помолвку. Список был довольно длинным – фамилий в сто – и начинался с какой-то тети Настурции. Последними в списке значились издатели календариков и представители Магщества Продрыглых Магций.