Андрей хлопнул обоих по плечу:
– Вперед! А я посплю немного... Эх! Хорошо быть лейтенантом!..
...Через восемь часов, ровно в 14.00, тяжелый, огромный и с виду неуклюжий, как бегемот, транспортный «Геркулес» оторвал свои колеса от взлетной полосы аэродрома в Абажеле, для того чтобы через два часа приземлиться на Корсике, на аэродроме легендарного прославленного 2-го парашютно-десантного полка (2-го ПДП) в Аяччо. Его безразмерное брюхо было наполовину заставлено какими-то тюками, а вот пассажирами этого «авиалайнера» были только трое – Стингер, Джагглер и Чиф [14] ...
...16.03 РМ
...Земля приближалась со скоростью летящего на всех парах локомотива, ветер продувал насквозь, освежая еще тяжелую голову. Сегодня Андрей не стал устраивать никаких «показательных» прыжков, справедливо оценивая свое состояние. Если честно, то даже сейчас прыгать с парашютом, если следовать инструкции, ему было категорически запрещено – никакого алкоголя минимум за двое суток до прыжка! И он это знал как никто другой! Но... Во-первых, опыта ему было не занимать, как-никак, а количество его прыжков уже давно перевалило за четыреста. Во-вторых, дневной прыжок в ясную, почти безветренную погоду – это вообще для учеников! Ну, и в-третьих, Андрей любил рисковать, когда от выброшенного в кровь адреналина аж трясет всего, но ненавидел глупый и бестолковый риск, граничащий с глупостью, и всегда, в любом состоянии, четко знал границу между разумным, расчетливым риском и придурочной бравадой!.. Сегодня у него был обычный прыжок! Что называется, «для записи в книжку парашютиста»...
Он посмотрел на высотомер, который уже успел показать цифру 500, и выбросил маленький вытяжной парашютик. Через секунду над головой раздался хлопок, и он почувствовал привычный для любого парашютиста удар лямками в пах – раскрылся основной купол...
Хотя, если уж быть совсем точным, то это был не обычный десантный парашют, а «матрас» или «крыло», это уж кто как называет, параплан для групп специального назначения, на котором, если раскрыться на 1000 метрах, можно планировать, используя потоки воздуха, до 40, а то и 50 километров. Сегодня это не требовалось, но Андрей специально попросил пилотов выбросить его группу километров за пять от полигона. Он не мог отказать себе в удовольствии попарить немного над землей перед приземлением, да и лишняя тренировка никогда не помеха.
Он подобрал управляющие стропы и стал полого планировать в сторону полигона. Метров на пятьдесят ниже и немного левее тем же самым занимались и его унтер-офицеры. Три темно-серые «птицы» медленно и величаво стали приближаться к полигону со стороны моря.
Чиф наблюдал сверху за тем, как управляются со своими парашютами его подчиненные, и понимал, что земли они достигнут позже него, гораздо позже! В нем начинал просыпаться командир учебного взвода:
«Надо будет подтянуть прыжковую подготовку, чтобы пацаны умели приземляться тогда и там, где это приказано...»
И здесь, если честно, он был к ним немного несправедлив. Когда-то, теперь уже очень давно, в ДОСААФе существовали определенные нормативы. После пятидесяти прыжков спортсмену присваивался статус «Парашютист-инструктор», для того чтобы получить «Мастера спорта СССР», нужно было напрыгать сто пятьдесят, а для того, чтобы попасть в союзную сборную и получить значок «Мастер спорта международного класса», – триста. Спортсменом-парашютистом Андрей никогда не был да и не хотел, но прыжков в его активе, ночных, дневных, на лес, воду, горы, было гораздо больше... Просто ему хотелось, чтобы его бойцы могли и умели ничуть не меньше его самого – на то они и были бойцами спецназа...
Уже подлетая к полигону, он заметил, как возле наблюдательной вышки собралось несколько десятков человек, которые с живым интересом наблюдали за происходящим.
«Стар, небось! – догадался он. – Вывел, поросенок, взвод для встречи! Ладно! Так тому и быть! Устав есть устав!»
Он подтянул немного стропы, «завис» метрах в пятидесяти над землей и сделал довольно большой круг, давая возможность Стингеру и Джагглеру приземлиться и занять свое место в строю. И спустя еще две минуты уверенно спланировал, приземляясь в десяти метрах перед строем...
Погасив купол и сбросив лямки, Андрей одернул камуфляжную куртку и направился к своему взводу. Навстречу ему, печатая по талому снегу шаг так, словно он был на параде в Обани, шел с докладом Стар. Андрей поддержал эту игру взрослых мальчиков и точно так же, строевым шагом, приложив правую ладонь под козырек, пошел навстречу своему замку.
– La section, sois egalise! Tranquillement! Monsieur le lieutenant! La premiere section d’etude pour la rencontre est construite! Adjudant-Chef Starkov! [15] – выпалил на одном выдохе Стар и повернулся лицом к взводу.
Дальше все пошло так, как и должно идти по Уставу, – Андрей принял доклад своего заместителя, повернулся к взводу и гаркнул во всю глотку:
– Bonjour, les soldats! [16]
И его бойцы не остались в долгу:
– Bonjour, monsieur lieutenant! [17]
Он посмотрел в эти родные лица и только сейчас наконец-то понял, чего ему не хватало почти год и по чему или по кому он все это время скучал, сам того не понимая. Андрей улыбнулся и скомандовал:
– Librement! Se vends!.. [18]
Взвод рассыпался, словно горох из дырявого мешка, и Чиф в ту же секунду попал в дружеские тиски. Его попросту смял, раздавил, затискал водоворот дружеских объятий! Каждый желал поздороваться с ним, пожать руку, спросить о здоровье... Минут пять Андрею пришлось отбиваться от вопросов, пока ему в голову не пришла мысль:
– Все! Стар, строй взвод и дальше по плану занятий и тренировок – день еще не закончился! А вечером, в свободное перед отбоем время, поговорим...
– Есть, ком!
– Да, Паша... Отправь кого-нибудь за нашими пожитками на аэродром.
– Так Стингер и Джагглер сами и сходят!
– Добро... Я в штаб к Плющу... Доложусь о прибытии... Все! Действуй, замок!
– Бу сде! – Стар козырнул и отправился к взводу.
«Ну, вот, месье лейтенант Фэрри, ты и дома... – Андрей смотрел на свой марширующий взвод. – Погулял, отдохнул маленько... Год без малого!.. Женился-развелся... Едва-едва не стал монахом в далеком гималайском дзонге... Заимел по ходу дела, всего-то за двое суток, двух верных любовниц... Пора и честь знать – Батя в Отряде тебе такого не позволял! А здесь... Демократия, мать ее!.. Пора приниматься за дело, командир! А дело, как известно, никогда не ждет!..»