Вот именно эти моменты и наблюдал Медведь…
Скорее всего, под этим полушубком и была юбчонка, но тогда она должна была быть не иначе как набедренной повязкой…
Что и говорить, картина, открывавшаяся Медведю с определенной периодичностью, была такова, что дыхание перехватило бы даже у столетнего импотента… Хоть и видел он ее только с «тыла»…
А девушка нервничала и, видимо, очень торопилась, задерживаясь у каждого следующего остановившегося автомобиля все дольше и дольше, уговаривая, видимо, поехать куда ей нужно.
И это могло продолжаться еще долго, если бы около этой феи не остановилась черная 2131 (модель «Волги», имевшая сама по себе статус «чиновничьей» машины, а в Москве – не иначе как «машины госохраны». А уж частник, ее имевший, считался богатым человеком…).
Из открывшейся задней дверцы на свет божий стала вылезать небритая рожа, явно кавказская, одетая при этом в дорогущий, отдававший искоркой костюм, и стала громко предлагать нимфе проехать хоть до Рио-де-Жанейро…
Девушка как-то очень резко отшатнулась, опровергая своим поведением предположения Игоря, и… Вот тут-то он и напрягся…
Диалог был коротким. «Тридцать первая», как чайка крылья, распахнула все дверцы, и две другие небритые кавказские рожи стали запихивать девчонку в авто под строгим взглядом «костюма»…
То, что имело место быть дальше…
Носы «рож» были размазаны кровавыми соплями по стеклам «Волги»…
– Что сделал, э-э!!! Кому руки крутил знаешь, э-э!!! Мне-е-э-э?!!
– Тебе, ублюдок, тебе! – Медведь с силой ударил по зубам.
– А-а-а! Ш-ш-шакал!!! Фсе жубы фыбил! – «Костюм» бился в истерике. – Зарежу тебя, как барана!!! Убью-у-у!!!
«Костюм», в отличие от лежавших без сознания своих напарников, неистовствовал, и Медведь произнес «свою» фразу:
– Смотреть в глаза!!! – Он, словно стальными клещами, сжал подбородок «костюма». – Запомни меня, гнида черножопая! Я – Медведь! А ты – мой «кровник»! И благодари своего бога, если он у тебя есть, что я тебе только зубы выбил, а не душу!!!
Тут подъехал милицейский «луноход» и заграбастал всех, включая и голоногую девчушку, в свое лоно.
Дальше все было просто – «костюм» оказался каким-то уже больше года объявленным во всесоюзный розыск авторитетом, «рожи» – его подельники, только рангом пониже… Правда, все это выяснилось не сразу, а спустя несколько часов. И Игорь провел эти часы в «обезьяннике» ближайшего РОВДа…
Когда же зарешеченная дверь с лязгом отворилась, он услышал сакраментальную фразу.
– Выходи, Барзов! – произнес строгий милицейский майор. – Свободен!
– Наконец-то соизволили, – пробурчал Игорь. – Весь день испортили!
– Вообще-то, прапорщик, скажи спасибо – ты имел полный шанс не только день, а всю жизнь себе испортить – то, что ты сделал, называется на юридическом языке: «Хулиганские действия в общественном месте, с нанесением менее тяжких телесных повреждений» – статья 216 – до пяти лет лишения свободы в колонии общего режима…
– Вот спасибо! Вот молодцы! – вскинул брови Медведь. – А то, что благодаря этим «менее тяжким» повреждениям я сделал вашу же работу – это как, не считается?
– Считается! – улыбнулось суровое милицейское лицо. – И именно поэтому ты сейчас отсюда выходишь, а не едешь в «Бутырку». И скажи спасибо, что у тебя еще и свидетель оказался. Иначе… В общем, собирай манатки, прапорщик, и вали отсюда на все четыре… Давай! Живо!
Больше уговоров не потребовалось – Медведь хотел сегодня еще немного погулять по Москве, прежде чем возвращаться в родную общагу на территории Отряда.
– Ты это, – произнес вдруг за его спиной майорский голос, – «свидетеля» забрать не забудь… Да поаккуратнее там! Больно хрупкий он, твой «свидетель»…
Медведь обернулся в недоумении.
– Иди-иди! Там твой «свидетель», на проходной – четыре часа уже ждет…
«Свидетелем» оказался… Вернее, оказалась…
Короче говоря, его ждала та девчонка в ондатровом полушубке…
Она сидела на жесткой скамейке, расстегнув свою «крысу» и положив ногу на ногу…
И на нее пялилось все милицейское поголовье РОВДа. Да и было на что, надо сказать откровенно…
Юбка на ней, конечно, была. Но имела она совершенно иные функции, чем все остальные юбки – те по крайней мере хоть прикрывали трусишки и служили некой подстилочкой на грязных скамейках. Тут же…
Точеные, затянутые в телесного цвета чулки ножки «свидетеля» восседали на грубой деревяшке прямо так, голой попой. Сие обстоятельство явно нервировало милиционеров, уже давно представивших свои колени под этими ножками – исключительно в гигиенических целях… А она, ничуть не смущенная тем, что эти мужланы уже давно и в мельчайших подробностях рассмотрели не только каждый завиток кружев на ее трусишках, но и другие, интимные подробности, нервно теребила пальцами кончик своей косы.
Когда же Игорь вышел из недр РОВДа в «предбанник» дежурной части, девушка вскочила и бросилась ему навстречу.
– Ну, наконец-то! – Она уцепилась за его рукав. – Выпустили, слава богу!
Медведь не понимал, что происходит:
– Тебе чего, красавица?
– Тебя жду! – проворковала красивым меццо-сопрано девушка.
– А на хрена? Ты же торопилась куда-то. Так торопилась, что всему Кутузовскому голую жопу показывала! Вот и ехала бы себе… – Игорь был не в духе.
– Грубоват прапорщик, ну да ладно, сегодня ему прощается – заслужил… – ни к кому не обращаясь, задумчиво произнесла девушка. – У меня самая близкая подруга улетала в Испанию – я торопилась ее проводить.
– В Испа-анию! – недоверчиво протянул Игорь.
– Ну да! С мужем! У нее муж – дипломат – получил какую-то должность в посольстве… Вот они и улетали в Мадрид…
Она пожала плечами и посмотрела Игорю прямо в глаза:
– А теперь уже поздно торопиться – самолет улетел.
– Поезд ушел, пароход уплыл…
– Слушай, прапорщик, тебя как зовут?
– Игорь…
– А меня – Женя. Вот и познакомились!
– И что с того?
– Проводи меня, а? Тут не очень далеко. А то ведь опять пристанет кто-то – темно уже…
– А ты бы почаще голяком по Москве прогуливалась! Смотришь, мужики попривыкли бы к такому аттракциону, да и перестали бы приставать…
– Я подумаю… Так что, проводишь?
– Ладно… Что с тобой делать? Придется…
– Вот и ладушки!!! Ну, пошли, что ли?
– Идем… …Она жила в огромной восьмикомнатной квартире, в доме дореволюционной постройки на Старом Арбате…
Игорь с нескрываемым удивлением таращился на лепнину, на огромную хрустальную люстру, искрящуюся потоками света где-то там, в необозримой высоте потолка… На стены, затянутые вместо привычных обоев набивным шелком, причем в каждой комнате другого цвета, и даже на старинные гобелены(!!!), видневшиеся в многочисленных простенках и альковах…