Пара зевак с готовностью вызвалась показать жилище Манзура, неказистое, обшарпанное. Отсутствие даже скром­ного сада, грубые бетонные стены, дверной проем без две­ри, — все это внушало уныние. Зажав нос (естественная ре­акция на вонь от коровьих лепешек) Азгхар Шах и Ксан пе­реступили порог. Некрашеные стены, протертый синтетиче­ский ковер у шаткой кровати, в другой стороне — стол хозя­ина. На нем — какие-то бумаги, пачка дешевых сигарет, раз­ная мелочь. Сам Манзур сидел рядом — напрягшись и рас­красневшись. Парня, верно, ошарашил приезд его недруга,которому полагалось гнить в тюремной камере. Слова выры­вались из растерявшегося пакистанца как воздух из проко­лотого шарика, который сдувают ритмичными нажатиями:«Не имеете права. Это мой дом. Частная собственность.Негодяй. Ты пожалеешь.».

Ксан не выдержал и с угрожающим видом шагнул к маль­чишке, но тот ловко выудил из ящика стола черный предмет,оказавшийся пистолетом «ТТ». Местного производства, дру­гих здесь не водилось. Грубая работа, даже издали это броса­лось в глаза. В оружейных лавках такие пушки, изготовлен­ные кустарями, стоили гроши. Иногда некачественная сталь не выдерживала, и оружие разрывалось прямо в руках.

Ксан позабыл об осторожности. Повернувшись боками, сокращая таким образом площадь своего тела, куда могла впиться пуля, бросился на пакистанца. Манзур все же успел выстрелить — за мгновение до того, как Ксан выбил у него пистолет, отлетевший в угол.

Пуля разорвала кожу на левом боку Ксана, задев одно из ребер. Это могло дорого обойтись Манзуру: он с искренним ужасом всматривался в бешеные глаза русского, который,забыв об одолевавшей его слабости, заключил юного паки­станца совсем не в дружеские объятия. У незадачливого мужа русской прелестницы затрещали ребра, он делал судорожные движения ртом, тщетно пытаясь наполнить воздухом легкие.

В общем, Марина появилась весьма кстати. Видно, она ходила за покупками. С ходу оценив ситуацию, молодая су­пруга обрушила на череп Ксана связку полиэтиленовых па­кетов с картошкой, морковкой и бараньей ногой. Страдая одышкой (объяснимой в ее положении) и напирая на обид­чика восьмимесячным животом, молодая супруга обруши­ла на Ксана поток непарламентских слов и выражений, озна­чавших примерно следующее: «Вот гад, откуда ты на нашу го­лову свалился, что за напасть такая!».

Ксан смешался и ослабил хватку, дав Манзуру шанс на дальнейшее прозябание в городе Музафаргхаре. Дело было не только в том, что столкновение с бараньей ногой оказалось слишком болезненным, но, главное, в самой личности фигу­рантки, атаковавшей человека, по сути, ею же нанятого. Ма­рина прокричала, что любит Манзура и ничто их не разлучит.

Я разлил остатки водки. Ксан выпил, вытер рот тыль­ной стороной ладони (руки у него были широкие, мускули­стые, такие могли раздавить насмерть) и бесстрастно глянул в потолок. На мою просьбу закончить повествование лениво потянулся, сузив глаза под припухшими веками.

— Итак, мы вернулись в Исламабад, не солоно хлебавши.Но, знаешь, я был по-своему доволен, что ни черта у меня не вышло. Вот ведь... Дней десять провалялся в постели — тем­пература, жар, словом, полный набор. Потом выздоровел,составил рапорт, дело как-никак было сделано, не моя вина,что девушка заартачилась.

— Посольство заплатило?

Ксан передернул плечами, будто отгонял муху.

— Спустя неделю после того, как эта парочка шуганула меня из Музафаргхара, Марина явилась в Исламабад с чемо­даном и обоими детьми. Третий все еще сидел в утробе, но,судя по всему, планировал вскоре оттуда выскочить. Марина попросила немедленно отправить ее на родину, заодно выра­зив сожаление, что я работал грубо и неуклюже.

— А ты?

Ксан хмыкнул:

— Я, действительно, сделал не все, что мог. Сломал бы пар­нишке пару ребер, руку или ключицу..Тогда бы эта девчон­ка не стала так торопиться, пришлось бы ей позаботиться о своем Ромео. Может, в конце концов, и сладилось бы у них.

II. Эмоциональный контроль

— У вас благородная профессия.

По ироничному выражению лица Ксана я понял, что ска­зал глупость. Он отхлебнул ореховой настойки (в ее приго­товлении мне нет равных) и водрузил свои ноги на кухонную табуретку. Я ничего не имел против — в конце концов, мы от­дыхали, и соблюдение условностей было ни к чему.

Ксан явился час назад, захватив с собой объемистую сум­ку с деликатесами: красной икрой, лососиной, грибами, за­морскими салатами и прочими диковинами, которые пенси­онеру не по карману. Подкрепившись и выпив, мы развали­лись в продавленных креслах и принялись глазеть на падаю­щие снежинки. Был конец октября: снег скоро стает, но пока что он падал, настраивая поговорить на всякие важные темы.Вот тогда я и прокололся. С другой стороны, чего стеснять­ся? Ксан прекрасно понимал, что я простой обыватель. Мо­жет, именно поэтому он общался со мной, ценя возможность побыть самим собой и хорошенько расслабиться.

Ксан заложил руки за голову, изучая мутно-серое небо.

— Благородная. Да только.

— Да только?.. — с надеждой повторил я.

— Разведка занимается получением информации, как жур­налистика или дипломатия. Но, в отличие от последних, она априори предполагает нарушение законов страны пребыва­ния, пренебрежение интересами личности. Обман, хитрость,насилие — нормальные рабочие инструменты. При вербовке нельзя думать о том, что ты ставишь под угрозу жизнь свое­го подопечного, благополучие его семьи. Выжать из него все,что требуется, а дальше — трава не расти. Необходим эмоци­ональный контроль. Стоит разок отпустить вожжи.

Ксан нацепил на вилку сочащийся жиром кусок семги,проглотил, после секундного раздумья отхлебнул водки.

— Трудно вам, — заметил я с почтением.

Ксан покрутил головой, помассировал себе шею.

—Остеохондроз. Возраст — ничего не поделаешь. — По­молчал с минуту, и согласился: — Трудно, конечно.

Глаза его подернулись дымкой воспоминаний, и я замер в предвкушении очередного рассказа. Может и негоже при­знаваться в этом старому хрычу, да врать не стану, считайте, я снова стал мальчишкой, мечтающим о дальних странах. Су­ществование в привычном для меня городе, вдоль и поперек исхоженных Печатниках, казалось чем-то нереальным — бо­лее ярким и правдивым был мир Ксана.

Политика в Центральной и Южной Азии всегда опреде­лялась нефтяными и газовыми интересами. Европа, Амери­ка, Россия, Япония, а с недавних пор Аргентина и Австра­лия схлестнулись в борьбе за право эксплуатировать место­рождения углеводородов, тянуть трубы к терминалам пор­тов на Аравийском море. Российской компании «Нефтегаз»удалось выиграть тендер на поставки газа из Южного Ира­на: предполагалось, что газопровод пройдет через провин­цию Белуджистан.

Все бы ничего, если бы не безобразие, которое учинил Га-фур Осман Хайдери, вождь племени, обитавшего в межгор­ной котловине Ванну (округ Лоралай). С одной стороны ее обрамляли горы Макран, с другой — Драганское плато, здесь пролегал идеальный маршрут для трубопровода.