— Щука! Оху…ть можно! Я же мог тебя застрелить!
— Конечно. Из этой твоей пукалки… Порт-Саида дурацкого… Из него только по воробьям в упор и то не попадешь! — сказал Полещук. — Мудак, надо же так напугать…
— Сам такой, Щука, — ответил Сажин. — Шатаешься, мать твою, где наших вообще быть не должно.
Однокурсники обнялись. Спины обоих были влажными от пота. Сажа метнулся в комнату и вышел оттуда с бутылкой растительного масла, судя по рисунку подсолнуха на этикетке.
— Во, нашел, — гордо сказал он, как будто не случилось этой неожиданной встречи в окрестностях Суэца, около разбитого цементного завода. — Саня, если б ты знал, как хочется жареной картошечки. Как масло увидел, сразу эта мысля появилась. А ты как здесь оказался?
— Как, как… Послали. Дело есть. А ты?
— Я… Да случайно. Вентилятор ищу.
— Вот так номер! Самое интересное, что я тоже ищу вентилятор. Ротные офицеры попросили — найди, мол, что-нибудь, что крутится, потому что невозможно так жить в мальге.
— Витек, давай перекурим. Ноги, честно говоря, трясутся от такого неожиданного рандеву.
— Давай, Щука. Я тоже сам не свой… Мог бы полоснуть очередью… А потом? Ужас, старик… Я бы не пережил…
Они закурили, глядя на выход из квартиры. Было довольно тихо, где-то щебетали воробьи, в разбитую ставню светило солнце. Его лучи отражались на пыльных стенах покинутой квартиры, освещали детские рисунки, какую-то утварь в шкафах. Эта тишина казалась слишком подозрительной. Впрочем, тишина в зоне Суэцкого канала — понятие весьма относительное: если прислушаться, то в любое время можно услышать долетавшие откуда-то издалека то гулы самолетов, то стрельбу артиллерии…
— Ну, где же твоя картошка? — не выдержал Полещук, докурив сигарету.
— Где, где, искать надо.
Через четверть часа, как это ни странно, картошку нашли. Проросшую. Нашли и единственное, на чем можно было ее попытаться сготовить — небольшой сферический обогревательный рефлектор. Убедившись в том, что есть электричество, принялись за дело. Очистили и нарезали картошку, поместили ломтики на отражатель, воткнули вилку в розетку и стали ждать. Наконец-то первая партия была почти готова, и Полещук с Сажиным стали с наслаждением жевать ломтики недожаренной картошки.
— Помнишь, на вилле гуляли? — спросил Сажин, тыкая кончиком ножа картофель на отражателе и отгоняя рукой назойливых мух. — Эх, сыроват немного… Еще Озеров тогда к нам подвалил, вопросики странные задавал.
— Ну, помню. А что? — внутренне напрягся Полещук и посмотрел на Сажина. Тот заулыбался.
— Я в ту ночь девку местную трахнул. Шармуту. И почти даром. Ты, Щука, спроси, где?
— Где?
— Не поверишь, Саня. В полицейской будке.
— В этой полосатой? — удивился Полещук. — Она же метр на метр! Заливаешь, Сажа, это невозможно.
— Рассказываю. Вы тогда взяли тачку и поехали в Насер-сити, а я решил прогуляться. Иду по дороге, смотрю: молодая такая шармута стоит. Я к ней и подкатил. Поначалу цену заломила, пришлось поторговаться. В общем, сошлись на двух фунтах. А куда ее вести? Ведь не в Насер-сити, сам понимаешь. Мухабарат, Бардизи… Идем с ней по дороге, и попадается эта самая будка. Пустая. А я уже изнемогаю, так хочется… Задрал платье, щупаю рукой — голая, без трусов, чувствую, вот-вот кончу…
— А полиция нравов? А триппер и сифилис? — спросил Полещук.
— Какая полиция? Ночь! И девка, вроде, чистая, — сказал Сажин и заерзал на стуле. Видимо, сомнения на этот счет у него еще оставались.
Странное явление, подумал Полещук, проституция в мусульманской стране. Как это объяснить? Ладно бы только в ночных клубах, где своим телом торгуют некоторые европейки. Это понятно. Непонятно, когда сексуальные услуги предлагают местные женщины, и молодые, и не очень молодые. Кто-то из наших ребят говорил, что в Каире есть даже подпольные публичные дома. А о том, что в египетской столице имеется целая улочка, где можно выбрать шармуту на любой вкус и цвет, и договориться о цене, знает практически каждый каирский таксист. Более того, тот же таксист за дополнительные деньги, если у клиента нет места, предложит салон свой тачки. Вот тебе и ислам! Несомненно, только нищета толкает этих женщин на панель…
— Короче, говорю ей, давай, мол, в будку, — продолжал рассказывать Сажин. — Она ни в какую, еле уговорил. А потом был цирк с акробатами. Я и так, и эдак — не получается. Наконец, в совершенно немыслимой позе удалось пристроиться…
Первый разрыв снаряда был далеко, и особого внимания парни на него не обратили. Потом, ближе, в соседний дом. Когда шарахнуло довольно близко и все здание вздрогнуло от ударной волны и стены пошли трещинами, они бросились к выходу. Еще один взрыв, сильный толчок спрессованного, смешанного с пылью воздуха в барабанные перепонки…
— Витя! — громко крикнул оглушенный Полещук, коря себя за то, что не взял каску. — Где твой транспорт?
— На дороге около завода! — заорал Сажин в ответ. — Бежим!
Они выскочили из дома, окутанного пылевой завесой, и, пригнув головы, быстро побежали к дороге. Полещук обернулся: позади взрывы снарядов в куски разносили дома, в воздухе парили какие-то фрагменты крыш, поднявшиеся клубы дыма почти закрыли солнце. Солнце, языческим богом которого был Ра, главный символ древних египтян, казалось, стонало от боли…
— Щука, твою мать! Прибавь ходу! — кричал Сажин, спотыкаясь на бегу. «Порт-Саид» он забросил за спину, и вцепился правой рукой за автоматный ремень. — Туда, Саня! Вон грузовик стоит, видишь?
— Вижу, Сажа, вижу! — ответил Полещук, задыхаясь от пыли. — Называется, картошечки поели… А про шармуту в полицейской будке ты все-таки наврал. Трепло!
— Да пошел ты, Фома неверующий!
Четвертый израильский самолет за сегодняшний день был сбит египетскими зенитчиками во время попытки группы израильских самолетов подвергнуть бомбардировке египетские позиции вдоль Суэцкого канала. Об этом говорится в распространенном агентством МЕН заявлении представителя командования вооруженных сил ОАР.
26 декабря зенитная артиллерия ОАР сбила еще один израильский самолет.
(Каир, 27 декабря, ТАСС.)
— Три-четыре тонны! Ну, не может поднять даже эта мощная вертушка! — упирался командир эскадрильи «Супер Фрелонов» Мордехай Дахан. — Вы чего, вообще не понимаете? Четыре тонны! На внешней подвеске!
— Сможет. И вообще, командир, задача поставлена Генштабом, и ее нужно выполнять! — отрезал Хагай Леви. — Мне вообще непонятно, чего ты упрямишься. Операция «Тарнеголь» [76] согласована на всех инстанциях, все рассчитано специалистами. Какого дьявола ты выступаешь?
— Майор, это же хара! — возмущался летчик. — Да, я знаю, что вы тренировались с П-10, но это не одно и то же! Неужели ты, майор, не понимаешь?