Андрей пел старую, известную всем песню, но мысли его были теперь совершенно о другом:
«...Бог ты мой! Вот это ты пошутил, господи! Как мне понять промысел твой? Почему Лина? Почему именно она? Человек, который меня предал, который мне чужой, по сути. Почему ты не дал мне ребенка от Мари, господи?! Неужели именно это и называется справедливостью?.. Может, это есть искупление грехов моих? Из-за меня ушла одна жизнь, а теперь должна появиться другая?.. Если так, то я приму со смирением все, что суждено мне, господи Иисусе!..»
Нет Одессы без Привоза и без Нового базара.
Там покрыты покупатели и матом, и загаром.
По бульварам пьяный запах распустившейся сирени,
И трамваи пробивают себе путь в листве весенней.
Над причалом маяка огонь и лес портовых кранов.
В море – чайки, а над ними гордо кружатся бакланы.
Рестораны осветили побережье огоньками,
Звон бокалов, и поет гитара за Одессу-маму.
«...Ну, что, Андрюха, брат! Значит, выбора у тебя нет. Эх-ма!!! Неужели сын родится? Да! Это будет именно сын! И я назову его Максом! Максимкой! Максимом!.. Если только эта дура не учудит с абортом! Да нет! Она скорее удавится, но копейки, попавшей в ее руки, уже никогда не упустит! Ну и хорошо! Я тебя выращу, сына мой, поставлю на ноги и... Увезу подальше отсюда! В Одессу, домой!..»
И в загранке я всегда тебя по памяти рисую,
Молдаванку, и булыжную родную мостовую,
И Пересыпь, пробудившуюся от первого трамвая,
И, как в детстве, я по солнечному городу шагаю...
...Вот такой «весело-разудалый» получился у Андрея тот день, точнее, вечер, 1 апреля...
Он забросил куда подальше работу на автомойке и устроился на работу на строительстве, устанавливать подвесные потолки – теперь нужно было потихоньку собирать капиталец к рождению сына, а в том, что это будет именно так, он уже ни капли не сомневался, на нормальной и достойно оплачиваемой работе...
Что же касается «бандитских» денег, то никто и никогда больше с этим вопросом к Андрею не возвращался – БТР за заслуги пошел «на повышение» в воровской среде и уехал в Москву, где его и «успокоили» навсегда через какое-то время, а кроме него, этот вопрос никто решать не хотел и даже не собирался – это только для Виктора он был «братишкой», а для всех остальных обычный кабацкий вышибала... Да, если честно, то Андрей и не взял бы от них никаких денег. Говорят, что деньги не пахнут, но для него они просто воняли! А те «десять тонн», которые он получил от братвы за столом, Андрей твердо решил потратить на рождение своего Максима, не взяв из них для себя не копейки – они должны были послужить праведному делу. Бывший прапорщик БТР был прав – родить ребенка в Израиле дело очень дорогое!
Лина, как Андрей и предполагал, зная ее характер, аборт делать, конечно же, не стала, справедливо рассудив: «Если Лысый сказал, что будет заботиться о ребенке, то именно так он и поступит! И волноваться нечего!..» Да и о ней самой заодно! Врачи частных клиник, самые лучшие дорогостоящие лекарства, модная одежонка для беременных, самые лучшие продукты для «будущих мам»... Бандитские «тонны» шли на благое дело...
...Андрей продолжал жить в своей крохотной берлоге и трудиться «в поте лица» на стройке и в ресторане, но теперь... Теперь у него был смысл и стимул – он ожидал рождения своего такого долгожданного сына. В том, что родится именно сын, теперь уже не было никаких сомнений – это подтвердилось на УЗИ. И еще врачи сообщили, что если все будет нормально, то он родится в конце октября...
В ожиданиях, «в трудах и заботах», закончилась весна. Потом как-то незаметно пролетело и лето...
Телефонный звонок безжалостно вырвал Андрея из сладких объятий Морфея. Он, мало что соображающий, посмотрел на темень, которая еще стояла на улице, сквозь жалюзи своей «веранды», потом взглянул на часы, которые показывали 4.30 утра.
– Кому это, бля, не спится в ночь глухую? – И тут же улыбнулся. – Давно известно – фую!.. Суки! Совсем поспать не дали!
Четверг только-только рождался... Выходной день (Израиль отмечал свой Новый год – «Рош ха-Шана»), но для всех, кто работал в ресторанах, – этот день, а больше ночь, самая рабочая пора. Андрей вернулся с работы из ресторана только полчаса назад. Вечер выдался тяжелый и очень напряженный и нервный. Сегодня в «Версале» гуляли две «веселые» компании – дагестанцы, около сотни морд, отмечали «бармыцтво» [33] юного «горского еврея», и осетины, тоже около сотни, день рождения «любимой жены»... Проблема была в том, обычная, надо сказать, для таких вечеров, когда гуляли две кавказские компании, что они никак не могли поделить сначала официантов, потом музыкантов – кому те будут раньше играть – и в конце концов женщин, сидевших за этими столами. «Носороги», как всегда, пыжились друг перед другом, на тему «кто из нас круче и кавказистее», выводили друг друга «покурить»... Потом вместе пили коньяк, отплясывали всяко-разные лезгинки и джиги, но в конце концов все такие вечера заканчивались одним и тем же...
Как в том анекдотичном вопросе, когда спрашивают: «Как называется поножовщина среди кавказских джигитов?» Да просто называется, че там думать долго – «резьба по дереву»!..
Как вы думаете, не очень ли тяжелая работа для одного охранника утихомирить и рассадить по своим местам и, конечно же, не допустить внутри ресторана не то чтобы «резьбы по дереву» или мордобоя, а даже громких криков среди сотни распаленных алкоголем «джигитов»? Кто-нибудь пробовал? Попробуйте! Хотя нет! Лучше не надо даже и пытаться – себе дороже станет! У них, у джигитов, есть странная, необъяснимая и не поддающаяся никакой логике черта – объединяться между собой в одну секунду против «негорца»! Вот они уже за «фамылные кинджялы» хватались, ты влез в «национальный мужской разговор» и...
Как в том анекдоте, когда студент-славянин заходит в Москве в кавказский ресторан и садится за стол. К нему подходит горбоносый усатый официант и спрашивает: «Что будешь заказывать, дорогой?» Ну, студент и говорит: «Хочется попробовать что-нибудь остренькое, национальное!» На что официант, улыбнувшись, отвечает: «Кинджял в жоп хочи-ишь?»...
Это действительность! И чтобы не отведать по полной программе «чего-нибудь остренького, национального», гордые дети гор должны признать в тебе «настоящего мужчину»... Ну, кто понимает, о чем идет речь, тот знает, как тяжело и долго зарабатывается этот авторитет... Сколько раз нужно подставить самого себя под те же «фамылные» ножички, не спасовать перед толпой взгревшихся до невозможности горцев-джигитов, которые без ножей вообще никогда не ходят – это признак настоящего мужчины!