— Жалкие потуги сгладить острые углы эвфемизмами, сержант, — ответила вдова, проигнорировав мои лингвистические изыски. — Тем не менее я вам благодарна.
Я с болью наблюдал, как тускнеют благородные черты Жанны д’Арк, подергиваясь налетом оскорбительного высокомерия, но жизнь порой преподносит нам и не такие метаморфозы и только для того, чтобы побольнее ранить. Я вытащил острие шпаги из кровоточивших ребер и перешел в наступление:
— Сеньора Диес, ваш муж часто не ночевал дома?
Вдова взяла секундный таймаут и ответила:
— Иногда, однако это не входило у него в привычку.
— Почему? Вы не ладили?
— Всякое бывало, — ответила она. — Двое детей, новый дом, старая квартира, его работа, моя работа и многочисленные шрамы, оставшиеся после двенадцати лет совместной жизни. В общем, горы все тех же проблем, какие возникают у любой другой супружеской пары. Вас интересует, любила ли я его? Отвечаю: несомненно, любила. А если вы хотите знать, любил ли меня он, то придется поехать на кладбище и спросить у могилы Тринидада. Мне казалось, что любил.
Она говорила без запинки, отчетливо произнося каждое слово, словно отвечала заученный урок и была уверена в хорошей оценке. Из всего ее монолога я выудил только одну зацепку, позволявшую продолжить допрос.
— Могу я спросить, чем вы занимаетесь?
— Можете. Я переводчик.
Ее профессия меня удивила, и я высказал свои сомнения вслух:
— А ваше уединение не мешает работе?
— Абсолютно. Для связи у меня есть телефон и компьютер. Мне присылают тексты, я их перевожу и отправляю по Интернету. Это вполне устраивает как меня, так и моих работодателей, поскольку они всегда в цейтноте.
— Какими языками вы владеете?
— Английским и в первую очередь немецким. Немного хуже — итальянским и французским: в этих странах либо меньше изобретают, либо не умеют продавать свою продукцию.
Несмотря на любезность тона, ее взгляд недвусмысленно намекал на несостоятельность попыток залезть к ней в душу. Я рисковал нарваться на очередную колкость и переменил тему:
— Хочу задать вам один деликатный вопрос, сеньора Диес. Вам что-нибудь известно об алкогольных или наркотических пристрастиях мужа?
— Насколько я знаю, он ограничивался бокалом вина за обедом и ужином.
— А наркотики употреблял?
— Нет. Разве только таблетки, которые прописал ему врач.
— Какие таблетки?
— Я не разбираюсь в лекарствах. Последние несколько месяцев его мучили бессонница и приступы тахикардии, иногда случались конвульсии. Пришлось обратиться к врачу, и тот сказал, что у мужа депрессивное состояние. То ли после стресса, то ли из-за нарушения каких-то там химических процессов в организме, откуда мне знать? Ему прописали лекарство, и он почувствовал улучшение.
— У вас сохранилась упаковка?
— Думаю, да.
Она вышла и через минуту вернулась с пластиковым флаконом. Я заметил название — «Бромозепам». Потом вытащил инструкцию и прочитал тот пункт, где говорилось о последствиях при передозировке и о взаимодействии с другими препаратами. Таблетки были совсем маленькими, точно игрушечными.
— А не будете ли так любезны припомнить, по какой причине у вашего супруга мог случиться нервный срыв? — продолжал допытываться я.
— Ни по одной конкретно и по сотне самых разных, что, в сущности, одно и то же. Например, работа, переезд, кризис среднего возраста — он разменял пятый десяток и отдавал себе отчет, как мало времени ему оставалось на активную жизнь. Депрессия — штука непредсказуемая, сержант.
Я не мог составить мнения об искренности ее показаний, но четко понимал: прямыми вопросами многого от нее не добиться. Даже если она лгала, то была слишком умна, чтобы себя выдать, поддавшись на мои инквизиторские уловки.
— У вас хороший дом, — вскользь заметил я.
— Неплохой, — устало согласилась она. — Муж им очень гордился. И вот видите…
— Не сочтите за бестактность, но, судя по обстановке и кое-каким другим вещам, ваш супруг не стеснялся в средствах, не правда ли?
— Ему прилично платили, да и мой гонорар — не капля в море, — самодовольно заметила она. — Я специализируюсь на сложных темах, а в наше время трудно найти переводчика, который бы не подсовывал вместо добросовестной работы откровенную халтуру.
Опять прокол. Тут мне ничего не обломится и, хотя я подставлял под удар свою репутацию порядочного человека, тем не менее решил зайти с другого боку, взывая к чувствам оскорбленной женщины.
— Мне неловко спрашивать, госпожа Диес, но ваш ответ существенно повлияет на ход следствия. Муж встречался с другими женщинами после женитьбы?
— Насколько я знаю, нет, — отрезала она.
— Однако три дня назад он таки пошел на такой шаг. Как вы это объясните?
Впервые с начала разговора Бланка Диес утратила невозмутимость. Она медленно растерла руки, хрустнув пальцами, и продолжила:
— Вы неправильно выбрали объект для подобных вопросов, сержант. Лучше обратитесь к самому себе, и тогда вы поймете, ради чего любящий, уравновешенный и привыкший отвечать за свои поступки мужчина вдруг нанимает шлюху и совершает безумные поступки. Ради того, чтобы расплатиться за них жизнью? Ответьте, а заодно посоветуйте, что мне сказать детям сейчас и потом, когда они подрастут? Какими словами донести до них страшную правду: в того, кого они называли своим отцом, неожиданно вселилось безумие похоти и отбило интерес ко всему на свете, кроме блондинки с упругими сиськами.
Я слушал и думал: если она хотела поставить меня на место, то ей это вполне удалось. Взглянув на обеих женщин, я затрепетал, словно преступник перед суровым судом присяжных, обвинившим меня в смертном грехе, а именно, в моей принадлежности к той половине человечества, которая имеет отвратительную привычку писать стоя.
К счастью, у моей помощницы была мертвая хватка, и она не растерялась.
— Послушайте, сеньора Диес, — начала она проникновенным голосом. — Для нас очень важно выяснить, произошла ли смерть вашего мужа случайно или в результате убийства. При отсутствии новых свидетельств в пользу насильственной смерти мы вынуждены принять за рабочую версию первый вариант. Тогда нам не нужно тратить время на поиски случайной подружки вашего супруга.
— Мне совершенно безразлично, найдете вы ее или нет! — вспылила вдова.
Мы исчерпали свои возможности до дна, и нам оставалось только откланяться.
— Хорошо, сеньора Диес. Так и запишем: вы склоняетесь к мысли, что у Тринидада Солера случилось нервное расстройство на эротической почве, я правильно вас понял?
— Нет, неправильно. У меня нет никаких мыслей по этому поводу, сержант, — холодно ответила она, взяв себя в руки, — я лишь жду результатов вашего расследования.