— Тогда у меня не укладывается в голове, каким образом Тринидаду удалось снять здесь русскую проститутку. Может, девушку подложили под него намеренно? Но сейчас важно другое: почему он повез ее в мотель, а не куда-нибудь подальше от дома? Возьмем, к примеру, тебя, Марчена. Ты решил изменить жене с голливудской богиней, не считаясь ни с какими тратами, — куда бы ты с ней поехал?
— Только в Голливуд, ближе никак — надо знать мою жену.
Чаморро смотрела то на меня, то на Марчену с застывшим, словно гипсовый слепок, лицом.
— Ладно, — вздохнул я. — Сначала надо собрать факты, а уж потом попробовать в них разобраться. Что вам удалось нарыть?
Марчена поудобнее устроился в кресле и начал перечислять.
— Посмотрим, — сказал он. — Я поговорил кое с кем из моих знакомых на станции. По их данным, Тринидад Солер не отличался оригинальностью: спокойный, работящий и своей выгоды не упускал, словом, ничего интересного. Никто не помнит, чтобы он с кем-то конфликтовал, скорее наоборот, старался всем угодить. Недавно на его отдел совершила набег комиссия с целой упряжкой аудиторов и, не найдя к чему придраться, вынесла ему благодарность за хорошую работу. Безупречный руководитель, только крылышек не хватает! Затем я вытряхнул душу из всей округи вплоть до последней шпаны — ты ведь знаешь, у меня с ними разговор короткий, и опять осечка.
— Значит, у нашего героя ни с того ни с сего перегорели пробки, — сделала вывод Чаморро. — Или кто-то их вывинтил.
— Соседи по старой и новой квартирам почти с ним не встречались. С женой чаще, поскольку она ходит по магазинам. Свободное от работы время он проводил либо дома, либо где-то далеко от наших пределов. Те, кто с ним иногда общался, — продавец газетного киоска и хозяин бакалейной лавки — находят его вежливым и необыкновенно приятным человеком. Вот, собственно, и все. Занавес опускается.
— Мы здорово влипли, — подытожил я. — Стоит мне подумать о Перейре, как у меня по затылку начинает струиться холодный пот. Если так дальше пойдет, мы уткнемся в глухую стену еще до начала расследования.
— Похоже на то, — сказал Марчена, нахмурив лоб. — Разве что вдова даст нам ниточку, чтобы распутать клубок.
— Вряд ли, — возразил я. — По-моему, ей известно об этом деле столько же, сколько мне об игре в поло.
Марчена чуть помедлил, обдумывая ответ.
— Я не утверждаю, будто она в курсе его шашней, — уточнил он свою мысль. — Но у нее за плечами много лет жизни с этим человеком и кому как не ей знать о его слабостях. Хотя при разговоре с вдовой у меня возникло странное ощущение, будто она ждала какого-то несчастья. Не могу объяснить словами — да ты сам поймешь, когда с ней встретишься.
— Хорошо. — Я встал. — Сейчас мы отправляемся на атомную станцию. Что ты нам посоветуешь?
Марчена пожал плечами.
— Постарайтесь напроситься на обед. У них в столовой кормят вкусно и до отвала, все свеженькое — прямо с огорода. С тех пор как мне довелось стать командиром подразделения, меня туда часто приглашают на торжественные мероприятия, наверное, в благодарность за помощь: я неоднократно посылал им подкрепления, предупреждал телексом о готовившихся акциях протеста и вызывал спецназ.
— Спецназ? Так серьезно?
— Да нет. Просто время от времени возникает необходимость вразумить горстку зарвавшихся «зеленых». Они перекрывают дорогу машинам или рвутся залезть на трубу, чтобы повесить какой-нибудь плакат. Однако атомщики считают нас буквально спасителями. Честно говоря, такая роль мне не по нутру — я и сам немного «зеленый». Посмотри, — пошутил он, показывая на униформу. — Но ничего не поделаешь. Они находятся под защитой закона, а я его слуга. Верно?
Мы с Чаморро переглянулись и настороженно кивнули.
— В остальном они милые общительные ребята, — продолжил Марчена. — Порой даже чересчур. Зарабатывают кучу денег, ездят на шикарных тачках, живут в огромных особняках. Я понятия не имею, чем они там занимаются, но вне поля своей деятельности выглядят не опасней моей бабушки. Им есть что терять.
Марчена немного упростил ситуацию, но в целом я был согласен с его анализом. Безусловно, атомщики никогда не фигурировали в числе тех выродков, которые, имея за душой не меньше сорока приводов, сначала угоняют машину, а потом, совершив несколько кровавых убийств ни в чем не повинных людей, подыхают сами от рук полиции. Закоренелые преступники не получают образование в Оксфорде и не отдыхают на Мальдивах.
Мы увидели атомную станцию за несколько километров, когда ехали по шоссе. Вдали возвышались две широкие трубы, пускавшие в небо клубы белесого дыма. Рядом с ними торчала еще одна, поменьше и поуже, однако из нее не выходило ничего такого, что можно было увидеть невооруженным глазом. Их объединяла огромная бетонная полусфера. Фантасмагорическое сооружение стояло посреди пустынного пейзажа и внушало невольное уважение.
— От станции исходит дух святотатства, — заметил я вслух. — Она бросает вызов божественному устройству мира. Тебе, вероятно, безумно интересно посмотреть на нее изнутри, верно?
— Почему ты так уверен? — насторожилась Чаморро.
— Потому что в ядерном реакторе и в недрах звезд бьется одно и то же сердце.
— Очень поэтично, сержант. Но позвольте вам заметить: в реакторе происходит расщепление атомного ядра, а в недрах звезд — процесс термоядерного синтеза.
— По-моему, у них много общего, — поддразнивал я ее.
— Ничего. Два прямо противоположных явления, — ответила она тоном оскорбленной добродетели.
При входе на территорию нас остановил цербер службы безопасности в форме, обвешанной светящимися нашивками с символикой охранного предприятия — скрещенными мечами и драконами; картину довершали очки в пол-лица и револьвер тридцать восьмого калибра с выпиравшей из кобуры рукояткой. Я мысленно пожалел: зачем мы не прихватили с собой пару автоматов, чтобы, не сходя с места, объявить конкурс на лучшее «скобяное изделие».
— Добрый день. Что вам угодно? — спросил он, и в его голосе послышалась скрытая угроза.
Я сообщил ему имя ожидавшего нас человека, и он неторопливо прошествовал в будку. Снял трубку, выждал несколько секунд, что-то сказал, потом быстро закивал головой и стремительным движением нажал на кнопку, которая открывала шлагбаум. Пока тот поднимался, охранник, не отнимая от уха телефона, неуклюже махнул рукой, давая понять, что путь свободен.
Гонсало Собредо, специалист по связям с общественностью, выглядел несколько растерянным. Он поджидал нас на ступеньках широкой лестницы, ведущей в «Приемную» — так называлось здание, примостившееся на склоне небольшого холма приблизительно в четырехстах метрах от энергоблоков. Собредо был прекрасно одет и распространял вокруг себя терпкий запах дорогого одеколона. Я не мог определить марку, поскольку подобного рода парфюмерия выходила за рамки моего бюджета.
— Прошу прощение за маленькое неудобство, — поспешил извиниться он. — Люди из службы безопасности слишком вольно трактуют инструкции.