Он нашел фургон пятнадцать минут спустя, на развилке дороги. Прямо перед поворотом в монастырь. Логичное решение, подумал Дрю. Единственным достоверным признаком моего бегства стало бы множество машин, подъезжающих к монастырю, — санитарных, полицейских, патрульных. Кто бы еще мог сообщить властям об убийствах, как не монах, улизнувший от облавы? Если меня здесь уже не было, то наблюдатели могли покинуть свой пост. И наоборот, чем дольше не появлялась полиция, тем больше у налетчиков было оснований полагать, что я остался внутри.
Впрочем, нужно было убедиться в том, что фургон не принадлежал какому-нибудь ушедшему за бензином или невинно заснувшему шоферу. Он прокрался по кювету и очутился перед машиной — никаких боковых окон, заднее зашторено. Чтобы подобраться к нему, он осторожно выполз на асфальт, немного позади правого переднего колеса. Затем передумал. Заднее окно — даже если в шторе была щель — могло быть из пуленепробиваемого стекла, а сам автомобиль, внешне вполне обыкновенный, мог быть построен и оборудован для участия в боевых действиях.
Проверить это было нетрудно. Дрю прижался к асфальту и заглянул под шасси. Ему пришлось довольно долго дожидаться очередной вспышки молнии, но когда днище на мгновение озарилось отраженным светом, он увидел то, в чем хотел убедиться. Бензобака под фургоном не было.
Вывод напрашивался сам собой. Расположенный внутри кузова бензобак был защищен так же надежно, как и пассажиры машины. Она была бронирована, и, чтобы попасть внутрь, ему требовалось куда более мощное огневое средство, чем его маузер.
Хотя… Ведь даже Голиафа можно было победить. А бронеавтомобили обычно конструируются в расчете на то, чтобы уцелеть во время движения. Они более уязвимы, когда стоят, особенно если враг подобрался достаточно близко. Дрю обследовал правое заднее колесо и без всякого удивления заключил, что резина была сверхпрочной, возможно, с металлической прокладкой. Пуля, выпущенная из маузера, не причинила бы ей никакого вреда.
Уловка заключалась в том, чтобы выманить из машины человека, пока его не слишком насторожило молчание напарника. Нужно было привлечь его внимание к какой-нибудь неотложной проблеме. Например, к спущенному баллону. Подтянувшись на локтях, Дрю нашел то, что искал. Конструкторы фургона не предусмотрели того, что враг подберется к нему вплотную. Головка ниппеля была без замка. Дрю отвернул колпачок и услышал шипение воздуха.
Машина стала медленно опускаться на правое заднее колесо. Он вытащил маузер и спрятался за фургоном, откуда мог наблюдать за задней и передними дверями. Его тактика строилась на допущении, что водитель, почувствовав, как кресло под ним оседает, выйдет посмотреть, не скользит ли машина вниз, по размокшей от дождя обочине.
Что бы сделал он сам на месте водителя?
Дверца распахнулась.
Дрю скатился в канаву и замер в ледяной воде, ожидая, что водитель подойдет к осевшей части фургона.
Однако тот поступил иначе. Встревоженный отсутствием связи с напарником, он обогнул машину спереди и осторожно приблизился к кювету. Затем послышались его шаги. Нельзя было терять ни секунды. Прицелившись в промежуток между асфальтом и днищем фургона, Дрю несколько раз нажал на курок.
За грохотом выстрелов последовали протяжный стон и звук упавшего тела. Дрю быстро поднялся на ноги и выскочил на дорогу. Человек не мог быть ранен смертельно, потому что Дрю целился в ноги: того нужно было взять живым и добиться ответов на кое-какие вопросы. Кто заказал нападение на монастырь? Почему его хотели убить?
Из-за фургона прогремели ответные выстрелы. Дрю метнулся в сторону и притаился за задним крылом автомобиля. Выстрелы прекратились. Судя по шороху, человек полз по обочине, к кювету, откуда мог добраться до спасительного кустарника и леса. Дрю должен был перехватить его.
Он бросился наперерез и почти сразу увидел ползущего человека. Дрю ударил его ногой в голову и наступил на руку с пистолетом. Человек взвыл от боли. Дрю с размаху ударил рукояткой маузера об его затылок. Крик сменился затихающим стоном.
Дрю выбил пистолет из его руки и внимательно вгляделся в неподвижное тело. Он не спешил, потому что теперь нужно было наклониться к нему; а если тот все же не потерял сознание и если у него был нож…
Под правой ногой лежавшего растекалась лужа, более темная, чем дождевая.
Дрю связал его руки скакалкой. Обыскал и не нашел никакого другого оружия. Затем взял за воротник и потащил к фургону, следя, чтобы раненая нога волочилась по асфальту. Человеку нужно было причинять боль — чтобы знать, когда он придет в сознание. Дрю остановился у дверцы, прикрытой ветром (ветром ли?) и вгляделся в темноту за окном. А что если он ошибся? Он предполагал, что наблюдателей только двое. Ведь чем меньше наблюдателей, тем меньше вероятность привлечь внимание полиции, верно? В одиночку с заданием не справиться. Но что если в машине находился третий, готовый выстрелить, как только Дрю откроет дверь?
Держась в стороне от линии огня, он поднял маузер и медленно отворил дверцу. Как и следовало ожидать, свет в салоне не зажегся. Когда-то он и сам вывинчивал в машине лампочки внутреннего освещения, чтобы как-нибудь ночью, выходя наружу, не стать для кого-нибудь удобной мишенью. Но тогда он оставлял фонарь под водительским сиденьем, чтобы при необходимости быстро дотянуться до него. У людей его бывшей профессии (“Бывшей? — спрашивал он себя. — Что же ты делаешь сейчас?”) могли быть такие же привычки. Это одно из преимуществ такой ситуации, когда имеешь дело со специалистами. Общий набор правил. Не то, что дилетанты — сними ничего нельзя предвидеть заранее.
Электрический фонарь был под сиденьем, где он и сам оставил бы его. Мощный, на четырех батарейках. Дрю нажал на кнопку и направил луч в глубь салона.
Никого.
Ему в лицо ударил спертый воздух. На полу лежали матрацы и два спальных мешка. Рядом стоял портативный радиопередатчик. На одной из стен висели рюкзаки с грязной одеждой. Под ними были разбросаны полупустая упаковка кока-колы, консервированная ветчина, говяжья тушенка. Дрю почувствовал неприятный привкус во рту. Неужели эти ребята не ели ничего, кроме мяса? За спальными мешками торчали два винтовочных ствола. Неуютное жилье.
Он посветил фонарем на асфальт. Убедившись, что человек еще не пришел в сознание, взял его подмышки и затащил в фургон.
Свет двух автомобильных фар, приближавшихся со стороны Квентина, заставил его вздрогнуть. Они миновали поворот к монастырю и продолжали увеличиваться в размерах.
Спокойствие, мысленно приказал он. Эти фары могли не представлять никакой опасности. Просто какой-нибудь водитель сбился с пути и искал выезда на нужную дорогу.
Дрю потушил фонарь. Тяжело дыша, уложил человека за водительское сиденье и забросал сверху рюкзаками с грязной одеждой.
Фары становились крупнее и ярче. Теперь уже нельзя было забраться в кабину и при этом не вызвать подозрений. Он не хотел, чтобы водитель остановился или, хуже того, счел бы необходимым доехать до ближнего города и вызвать полицию.