— Верно. Я спросил его, что он тут делает, и единственное, что он сказал мне, было: “Я разговариваю с мамой и папой”.
— О Боже.
— Затем он вытер глаза, но странно, я не увидел в них слез. Я подумал, что он, наверное, не один, но, оглянувшись, никого не нашел. Большинство детей, как вы знаете, обращают внимание на людей в полицейской форме. А он — ноль внимания. Только продолжал смотреть на могилы. Он не хотел назвать ни имени, ни сказать, где живет. Такой самостоятельный. Почему он не в школе? Что я мог сделать? Я привел его в участок.
— Правильно сделали, — сказал дядя.
— Я даже купил ему шоколадный батончик, но он так и не захотел говорить со мной, а в его бумажнике не было ни адреса, ни имени. Поэтому я стал звонить подряд всем Маклейнам из телефонной книги. Вы его опекун?
— Он сказал правду, — произнес дядя. — Там похоронены его родители.
— Мне его так жалко.
— Да, — сказал дядя, — это длинная печальная история. О, позвольте, я заплачу вам за шоколад, который вы ему купили.
— Да что вы. Я его угостил. К тому же он не притронулся к нему. Твердый характер.
— Да, — сказал дядя, — стойкий мальчик.
Миссис Кавендиш опустила указку, которой показывала что-то в таблице умножения, висевшей на классной доске.
— Эндрю, я задала тебе вопрос. Дети захихикали.
— Эндрю? — Миссис Кавендиш подошла к последней парте. Дрю, опустив голову на руки, спал. Она посмотрела на него и громко повторила:
— Эндрю!
Он выпрямился, сонно мигая.
— Я задала тебе вопрос.
— Простите, миссис Кавендиш. — Дрю покачал головой, чтобы отогнать сон. — Наверное, я не расслышал.
— Конечно. Как ты мог? Раз ты спал!
Дети на своих партах повернулись к ним, чтобы не пропустить волнующую сцену. Когда же миссис Кавендиш бросила на них сердитый взгляд, они разом повернули головы к доске, и только их покрасневшие уши указывали на то, что они с трудом сдерживают смех.
— Это не первый раз. Я навожу на тебя такую скуку, что ты сразу засыпаешь?
— Нет, миссис Кавендиш. — Значит, это математика наводит на тебя сон.
— Нет, миссис Кавендиш.
— Тогда что же? Дрю молчал.
— Хорошо, молодой человек, вы же можете спать на других у роках. С этого дня будете сидеть прямо передо мной. Встаньте.
Она отвела его за первую парту, поменяв местами с другим учеником.
— В следующий раз, молодой человек, когда вы попытаетесь показать мне, какая я скучная, мне не надо будет далеко идти — она подняла указку и громко ударила ею по парте, — чтобы разбудить вас.
Один Дрю не вздрогнул при звуке удара.
Четыре утра. Холодный октябрьский ветер щипал щеки Дрю, когда он снова стоял с полицейским у входа в дом.
— Мне ужасно неприятно будить вас так поздно, — сказал полицейский, — но я подумал, что вы с ума сходите от беспокойства.
Через раскрытые входные двери свет падал на улицу. Тетя удерживала запахнутыми полы халата. Рядом с ней в дверном проеме виднелся дядин силуэт; он нервно поглядывал на соседние темные дома, боясь, как бы соседи не заметили у входа в его дом полицейскую машину.
— Вам лучше войт и в дом.
— Я понял. — Полицейский пропустил вперед Дрю и закрыл за собой дверь. — Я понимаю, вы не ожидали визита. Я постою здесь, в коридоре.
— Но где вы нашли его?
Полицейский, после некоторого колебания, ответил:
— На кладбище.
Дядя нахмурился.
— Мы даже не знали, что он ушел.
Тетя трясущейся рукой потрогала сетку на волосах.
— Я отправила его спать сразу же после ужина. Перед тем, как лечь, я проверила — он был дома.
— По-видимому, он смылся потом. Я нашел его велосипед у шоссе, — сказал полицейский.
— Он проехал десять миль? — Дядя внезапно тяжело прислонился к стене. — Ночью, в такой холод? Он, должно быть…
— Немного не в себе, — сказала тетя. Она посмотрела на мужа. — Боже мой, неужели это так? — Вздрогнув, она уставилась на Дрю. — Так вот что ты делаешь! Вот почему ты так устаешь в школе!
— На этот раз мне удалось разговорить его, — сказал полицейский. — Немного. Я думаю, он приезжает туда ночью, чтобы… Может, лучше он сам расскажет? Давай, Дрю. Зачем ты ездишь туда? Я имею в виду не просто посещение могил. Ты ведь можешь это делать днем. Почему ночью-то?
Дрю перевел взгляд с полицейского на тетю и дядю. Затем уставился в пол.
— Давай, Дрю, — упрашивал полицейский. — Скажи им то, что говорил мне.
Тетя и дядя ждали.
— Вандалы, — промолвил Дрю. Оба были поражены.
— Вандалы? Дрю кивнул.
— Котик снова проглотил свой язычок. Придется мне дополнить. Когда я приводил его в прошлый раз, он слышал, как я рассказывал о подростках, которые ведут себя как вандалы на кладбище.
— Я помню, — сказал дядя.
— Очевидно, он начал думать об этом. Для начала, поскольку он не знал, что означает слово “вандал”, он разыскал его в словаре. Я не знаю, что он там прочел, но оно наверняка поразило его.
— Но это еще не объясняет, почему он тайно убегает из дома на кладбище, — промолвила тетя.
— Подумайте и поймете. Он, — тут Дрю заерзал, они все посмотрели на него, — охраняет могилы родителей.
Субботнее утро, ясное и холодное. Группа соседских мальчишек играла в футбол. Поодаль на качелях сидел Дрю и читал. Тень прошедшего сзади человека упала на него.
Дрю обернулся. Сначала, ослепленный солнцем, бьющим ему в глаза, он не разглядел лица высокого мужчины в пальто.
Но, привыкнув к солнечному свету, неожиданно широко улыбнулся и радостно бросился к нему.
— Дядя Рей!
На самом деле этот человек не был ему кровным дядей, но Дрю за многие проведенные вместе годы привык называть его так.
— Дядя Рей!
Дрю, уткнувшись в мягкую коричневую ткань пальто, обхватил руками мужчину за талию.
Тот засмеялся, подхватил Дрю на руки и закружился вместе с ним.
— Рад видеть тебя, дружище. Как тебе живется?
Дрю был слишком опьянен радостью, чтобы обратить внимание на вопрос. Мужчина продолжал смеяться, и Дрю смеялся ему в ответ, испытывая приятное головокружение.
Дядя Рей отпустил его и, улыбаясь, наклонился.