— Итак, профессор, как вы лечили этих детей?
Аром уклонился от прямого ответа, спросив:
— Что с вами произошло, мадам, что вы так сильно хотите это знать?
Сириль вдруг надоело ходить вокруг да около, и она решила выложить все карты на стол.
— Десять лет назад я приняла наркотики. Пока что я сама не знаю, какие именно. Но это вызвало частичную амнезию.
Аром трижды вдохнул гашиш, показав кончик синего языка.
— Да, такое бывает… Ваша искренность делает вам честь. Хорошо. Вам лучше устроиться поудобнее, это долгая история. Хотите чаю?
Он встал и тяжело направился к закрытой двери в глубине комнаты. Положив руку на ручку двери, профессор замер, и Сириль пришла ему на помощь, мягко напомнив:
— Чай… Вы шли за чаем.
Не оборачиваясь, он открыл дверь, выходившую, по всей вероятности, в кухню, и что-то сказал старой тайке, ответившей ему ворчанием.
* * *
Несколько минут спустя, устроившись на красном диване и держа у рта мундштук наргиле, Санук Аром приступил к самому невероятному из всех рассказов, которые Сириль когда-либо слышала.
— Когда тринадцать месяцев назад Группа волонтеров обнаружила первого ребенка с амнезией на юге Сураттхани и доверила его мне, я подумал, что этот случай похож, к сожалению, на сотни других, когда дети подвергаются жестокому обращению или напичканы наркотиками. Когда нашли второго ребенка, я был удивлен. Третьего — откровенно взволнован. Я пересмотрел все возможные гипотезы, включая появление нового вируса, атакующего гиппокамп или кору головного мозга. Но анализы ничего не обнаружили. Кровь была в норме. Я испытал на троих детях всевозможные методы лечения. Единственное, что дало хоть какие-то положительные результаты, — это магнетическая стимуляция.
— Я тоже пробовала ее, — перебила его Сириль, — но безрезультатно.
— Поначалу я делал все скорее наугад, стимулируя ту часть коры головного мозга, где, как предполагают, хранятся воспоминания. Но это не улучшило их состояния. Затем у меня появилась идея стимулировать мозг детей на довольно высокой частоте, одновременно показывая им картинки.
Сириль нахмурила брови.
— Картинки?
— Любые картинки, которые могли бы напомнить им прежнюю повседневную жизнь. Изображения фермы, города, животных, школы, машин, крестьян… Я перепробовал все. И во время одного из сеансов первый из найденных детей начал по крупицам собирать свои воспоминания.
— Вы уверены, что эти воспоминания не были ложными?
— Я не могу быть уверенным на все сто процентов, но сказанное тремя детьми совпадает. Знаете, это ведь основа моей работы. Я много лет назад понял, что воспоминания не исчезают, не стираются из памяти; ослабевают только цепочки, ведущие к ним. Достаточно соединить нужные звенья, и память возвращается…
Сириль некоторое время пребывала в задумчивости, потом спросила:
— И что же они рассказали?
— Они описывали… лагерь в джунглях… и пляж.
Сириль замерла.
Санук Аром внимательно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Мы ведь с вами знакомы, да? Мы когда-то встречались с вашим мужем.
— Профессор, я — доктор Блейк. Я приехала поговорить с вами о детях, страдающих амнезией… — напомнила Сириль.
Некоторое время они сидели молча. Санук Аром скрылся где-то в удаленном уголке своего мозга. Он вернулся к разговору так же неожиданно, как и абстрагировался.
— Район Сураттхани — это область стычки банд Кох Самуй — местных подонков, живущих за счет торговли чем угодно. Выслушав детей, я предположил, что одна из банд, обнаружив существование нового наркотика, который делал людей покорными и податливыми и в то же время заставлял их частично терять память, организовала торговлю детьми.
В комнату вошла пожилая тайка и поставила на стол поднос с фарфоровым чайником, от которого шел пар. Рассказ Арома прекратился на время, пока они потягивали из чашек горячий черный чай.
— Теперь я расскажу вам другую историю. Пятнадцать лет назад я занимался изучением цикла памяти в университете Питтсбурга. Я работал в лаборатории с еще одним исследователем из Таиланда. Он был младше меня, и звали его Рама Супачай. — Аром затянулся и выпустил к потолку густой ароматный дым. — Нашей целью было достичь полного исчезновения болезненных воспоминаний у крысы. И нам это удалось.
— Я читала ваши публикации. Вы открыли принцип амнезийного упрочнения.
— Именно так. Воспоминания оказываются нестойкими, когда их воскрешают в памяти, — продолжал Аром. — Во время восстановления их можно укрепить, но можно и изменить. И если во время восстановления случится шоковая ситуация или вмешается та либо иная молекула, воспоминание может ослабеть или вообще исчезнуть, по крайней мере из сознания. Именно это мы и исследовали на мышах.
Сириль небольшими глотками пила ароматный чай.
— И вы изменяли воспоминания мыши?
— Да. Мы приучили ее бояться красной и синей бусины. Позже, воздействуя в нужный момент на ее мозг электрическим током, мы добились того, что она забывала страх при виде красной бусины, но не синей…
— Выборочное удаление воспоминаний…
Аром перевел дыхание.
— Именно так.
— Это невероятно.
— Спасибо… Да, это революционное открытие. После наши пути разошлись. Мне предложили должность в Центре исследования мозга, и я сразу же согласился, поскольку моя жена и дочери хотели вернуться на родину. В течение двух лет я ничего не слышал о Раме Супачае, а затем он также приехал в Бангкок. Он работал в государственной больнице, но его это не устраивало, и он приходил ко мне поделиться планами создания клиники медицинского туризма, которая, по его словам, принесла бы огромные деньги.
— В вашей стране это просто манна небесная…
— Да, прибыли огромные. Богатые иностранцы, отчаявшись, готовы на все и денег не жалеют. Особенно если некоторые технологии в их странах запрещены.
— Итак, Рама Супачай вернулся…
— Да, в течение последних двух лет он пытался усовершенствовать метод удаления воспоминаний. Сначала он проводил исследования на мелких животных, потом на более крупных млекопитающих, затем на приматах и наконец на человеке.
Сириль открыла рот от изумления.
— Но зачем?
— Чтобы вернуть счастье страдающим людям! Удалить любые воспоминания, которые могут их потревожить, травмировать. То же самое, что вы делаете при помощи своего мезератрола, разве не так?
— Нет! — отрезала Сириль. — Мы смягчаем боль, а не удаляем воспоминания!
— Я не хотел задеть вас. Рама полагал, что это и есть верный путь, священный Грааль нейронауки — счастье путем забытья.