Клайн наконец-то повернулся и посмотрел на Кавано. От напряжения его акцент — славянский, возможно, даже русский — стал еще более заметен.

— Ты же понимаешь, что я не могу тебе этого сказать.

— Хорошо. Я сделаю тебе кофе, и мы решим эту проблему, — ответил Кавано.

— Кофе? — Клайн склонил голову набок, озадаченно глядя на Кавано.

— Да. Нет ничего лучше кофе, чтобы хорошо поболтать. Джон, где он у тебя?

— Над холодильником, — ответил Разерфорд. Они с Джэми переглянулись, удивленные не меньше, чем Клайн. — Кофемолка рядом. Кофеварка на столике, рядом с тостером.

— Кофеварка? Я имел в виду мгновенный кофе, — уточнил Кавано.

— А, тогда посмотри в шкафу справа от плиты. Кавано развернул стул так, чтобы Клайн видел все происходящее. Открыв шкаф, он нашел коробку, в которой лежали пакетики с различными сортами растворимого кофе.

— Посмотрим. С орехом, с ванилью, с шоколадом. Что тебе больше нравится? — спросил он Клайна.

Ответа не последовало.

— Джон, тебе надо избавиться от этого сладкого кофе. Ты наберешь столько лишних килограммов, что тебе их никогда не сбросить, сколько бы ты ни бегал. А это что? «Мока Ява»? Вот это напиток для мужчин.

Кавано открыл два пакетика и вытряхнул их содержимое в прозрачный стакан для сока. Налив немного воды в чайник, он поставил его на плиту и включил горелку на полную.

— Потерпи немного, — сказал он Клайну. — Нет ничего лучше горячего кофе с большим количеством кофеина, когда надо оживить разговор. Ты уверен, что ничего не хочешь рассказать мне про Прескотта — зачем он нужен тебе и кто еще за ним охотится?

Клайн продолжал тупо смотреть на него.

— Хорошо. Уважаю твою принципиальность. Определенно, ты не болтун.

Чайник на плите засвистел.

Кавано налил в стакан грамм пятьдесят кипящей воды. Этого оказалось едва достаточно, чтобы растворить лежавшие там гранулы. Помешав получившуюся густую темную жидкость, он показал ее Клайну.

— Эта штука не для мягкотелых. От нее у тебя волосы на груди дыбом встанут и глаза загорятся.

Клайн еще более изумленно посмотрел на него.

— Ты хочешь сказать, что я должен это выпить? И оно поможет мне говорить? Меня наверняка просто стошнит.

— Выпить? Я и в мыслях этого не имел. Поверь мне, тебя не стошнит.

Кавано открыл набор первой помощи и достал шприц.

Глаза Клайна расширились.

Кавано погрузил иглу в густой раствор кофе и наполнил шприц. Вынув его из стакана, он нажал на поршень, выдавливая воздух и напевая себе под нос «Улетим на Луну».

— Перестань, — сказал Клайн. — Ты же не собираешься...

Кавано прервал его, дернув за ворот рубашки. Напевая «Черный кофе», он приставил иглу к яремной вене на шее Клайна.

— Ради Христа, остановись! — закричал Клайн, дернувшись назад и чуть не опрокинув кресло.

— Следи за своим языком, — со всей серьезностью баптиста-южанина предупредил Разерфорд.

— Хорошо, хорошо, только остановись, — сказал Клайн. — Не думаешь же ты, что я поверю, что ты настолько...

— Чтобы расширить твое сознание, заодно с артериями и жизненно важными органами? — спросил Кавано. — Я раскочегарю твое сердце так, что твои мозги взорвутся. Когда пульс дойдет до ста восьмидесяти, ты даже можешь начать левитировать, правда, ты привязан к креслу. А теперь, если ты будешь сидеть спокойно...

Кавано крепко ухватил Клайна за плечо и поправил иглу.

— Нет! — закричал Клайн. На этот раз он откинулся назад так сильно, что кресло с глухим стуком упало на ковер.

— Эй, подумай о соседях, — сказал Кавано.

— Эта штука меня убьет!

— Убьет? Нет. Просто она настолько ускорит обмен веществ, что ты, вероятно, сгоришь изнутри.

Кавано прижал голову Клайна к полу и слегка ткнул иглой в вену.

Клайн перешел на шепот, чтобы как можно меньше двигаться. Его голос звучал так, будто он наглотался золы.

— Если ты убьешь меня, я не смогу ничего тебе рассказать.

— Как ты догадался? С какой-то стороны, мне на это плевать. Наши пути пересеклись второй раз. По-моему, этого многовато. Я зол. На Прескотта потому, что он пытался убить меня. На тебя и твоих людей за то, что вы сделали с Джоном. Я хочу нормально общаться хоть с кем-то. Если ты не идешь навстречу, так, как это сделал я, то по крайней мере я успокоюсь, сделав это.

И Кавано надавил на шприц. У Клайна пошла кровь.

Он вздрогнул, хотя и изо всех сил пытался этого не делать. Непроизвольное движение увеличило прокол в вене, и кровь пошла сильнее.

— История насчет исследований механизма привыкания была официальным прикрытием. Прескотт работал на Министерство обороны США, — сдавленно проговорил Клайн.

— Конкретнее.

— Он работал на тот отдел, который занимается разработкой специальных видов оружия, — проронил Клайн, облизывая пересохшие губы. — Дай мне прокашляться.

— Лучше бы тебе этого не делать. Игла уже в вене.

— Отдел внутри отдела, — произнес Клайн еще тише, стараясь, чтобы его шея не шевелилась. — Такие разработки, о которых не сообщают даже министру обороны.

— Или такие, о которых в Пентагоне вообще не знают? Типа экспериментов с ЛСД в Вашингтоне в пятидесятых, или с нервно-паралитическим газом в Юте в семидесятых?

— Да, — ответил Клайн, снова облизнув пересохшие губы.

— Какое хорошее применение деньгам налогоплательщиков. Так что это был за эксперимент на сей раз?

— Чувство страха.

17

Последние слова Клайна, казалось, повисли в воздухе. Они были столь неожиданны, что Кавано в первую секунду подумал, что ослышался.

— Страх?

Его мышцы напряглись. Ладони вспотели. У него возникло предчувствие насчет того, что ему предстояло услышать.

— Страх, — хрипло прошептал Клайн. Кончик иглы все еще упирался ему в вену. — Прескотт возглавлял разработку биохимического оружия, которое было бы способно вызывать страх у солдат противника. Шея. Не дави так сильно, — напряженно попросил он.

— Прескотт. Расскажи о нем все.

На бровях Клайна повисли капельки пота.

— Он изобрел синтетический гормон, вызывающий мощный выброс адреналина. В результате воздействия этого препарата человек мгновенно начинает паниковать.

"Однако в выдумке Прескотта насчет усиления эффекта привыкания вместо его устранения была доля правды, — подумал Кавано. — Для того чтобы все стало на свои места, оказалось достаточным заменить слово «привыкание» на слово «страх». Он внезапно вспомнил свои ощущения там, на лестнице в заброшенном складе. Едкий запах. Чем выше он поднимался по лестнице, тем сильнее была неуверенность, тем более непослушным становилось тело.