— Нет-нет. Биологический отец — его сын Гэрретт. Он учится в старшем классе высшей школы Черри-Крик. Ему восемнадцать.
— Невероятно, — промолвил я.
Джули пожала плечами:
— Согласна. Но если бы мы смогли уладить это друг с другом, то не были бы сейчас здесь. Не возникло бы никакой проблемы.
— Девяносто девять процентов, — сказал я. — Помните, вы назвали эту цифру, когда я спросил вас, подпишет ли биологический отец отказ от родительских прав?
Ее лицо омрачилось.
— Помню. И это правда. За свою жизнь я участвовала в почти тысяче размещений, и такое случается впервые. Мы просто не предполагали, что это возможно.
— Разве вы не говорили, что пытались найти биологического отца? — сердито спросила Мелисса. — И что он согласился подписать отказ?
Джули кивнула.
— Что же произошло?
— Мы отыскали его в Нидерландах, где он был на каникулах с матерью. Кажется, он гостил у родственников матери. С ним говорила моя сотрудница. Она объяснила ему ситуацию и позже рассказала, что он был удивлен. Он согласился подписать отказ и дал нам номер факса, по которому его можно найти. Мы отправили бумаги.
— Но он не подписал их, — сказал я.
— Мы упустили мяч. Женщина, которая контактировала с ним, ушла из агентства. Если бы кто-нибудь из нас мог предположить, что он откажется подписать, мы бы держали вас в курсе дела. Но насколько мы знали, он не жаждал быть родителем. Конечно, мы его не принуждали. Решить должен был он сам.
Мой гнев дошел до такой точки, что пришлось отвернуться.
— Юридически мы выполнили все необходимое, — почти виновато сказала Джули. — Мы поместили для него объявления и сделали все, что требовалось. Отсутствие подписанных бумаг не является необычным, так как судья по семейным делам всегда выписывает документы приемным родителям в таких случаях. В конце концов, мы не можем допустить, чтобы отсутствие биологического отца задерживало размещение.
— А вы контактировали с отцом Гэрретта? — спросил я. — Не поэтому ли он вмешался?
— Обычно мы не входим в контакт с родителями биологического отца. Это считается принуждением.
— Но вы знали о Джоне Морленде?
— Нет.
— Интересно, что не знала и мать Гэрретта, которая была с ним в Европе, когда ваше агентство его отыскало. Как она могла не знать?
Джули пожала плечами:
— Для меня это не имеет смысла, как и многое в этой ситуации. Может быть, она знала, но не хотела говорить мужу.
— Значит, судья Морленд появился на сцене, когда Гэрретт рассказал ему?
— Насколько я знаю, да.
— И тогда адвокаты Морленда связались с агентством.
Она посмотрела в пол.
— Да. Письмо от них пришло менее чем через десять дней после объявления. Если бы они подождали еще две недели, семейный суд гарантировал бы вам усыновление. Но время для вас неудачное.
— Похоже на то, — саркастически заметил я.
— Если вы и Мелисса решите не оспаривать права Морленда, наше агентство сделает все, что в наших силах, чтобы выправить для вас ситуацию.
— Что вы имеете в виду? — спросила Мелисса.
Джули вздохнула и посмотрела на нее:
— Я участвовала во встречах с нашим начальством и нашими адвокатами. Я знаю, что мы бы немедленно вернули все гонорары и бесплатно организовали новое размещение. Вы бы оказались во главе приоритетного списка на нового ребенка. Мы бы выплатили вам с Мелиссой большую компенсацию и принесли извинения. Все это в том случае, если сможем обойтись без суда и прессы. Думаю, вы согласитесь со мной, что последнее, чего хотели бы все, — это лишить детей шансов на будущее размещение в любящие семьи, которых такая ситуация может отпугнуть от усыновления.
— Это исключено, — сказала Мелисса скорее самой себе, чем Джули.
— Почему бы вашим адвокатам не связаться с нашими насчет этих встреч? — предложил я.
— Я думала, они уже это сделали.
— Мы ничего не слышали.
Джули пожала плечами:
— Я не адвокат.
— Мы тоже, — заметил я.
— Вы не понимаете, — сказала Мелисса. — Мы не можем потерять нашего ребенка.
Джули начала говорить, потом закусила губу и отвернулась.
— Мы не можем потерять нашего ребенка, — повторила Мелисса, но на этот раз ее голос был близок к крику.
— Судья Морленд могущественный человек, — негромко произнесла Джули. — У меня создалось впечатление, что он привык добиваться того, чего хочет.
— Расскажите мне о нем, — попросил я. — Хочу знать, с каким человеком мне придется бороться.
— Он богат. Насколько я понимаю, состояние принадлежит его жене. Судьям столько не платят. Многое вложено в недвижимость. Я говорю вам это, так как вы упомянули что-то насчет того, чтобы откупиться от Гэрретта. Не думаю, что вы можете это сделать. Судья выглядит приятным человеком — красивым, уверенным. Он сразу располагает к себе и вызывает желание понравиться ему, так как не хочется его разочаровывать.
— Когда я думаю, Джули, что вы втайне проводили все эти встречи и разговоры о нас, мне становится не по себе.
Она кивнула и снова отвела взгляд.
— Мы обсуждали его действия. Он очень озабочен тем, чтобы не повредить вам и Мелиссе.
— Как любезно, — усмехнулась Мелисса.
— Как вы уживаетесь сама с собой, Джули? — спросил я.
Она закрыла лицо руками и заплакала. Я чувствовал себя скверно, но не хотел брать свои слова назад.
Наконец, Джули схватила салфетку и вытерла глаза, измазав тушью щеку, на которой появилась полоса, похожая на шрам.
Мелисса с Энджелиной на руках поднялась.
— Я должна переменить ей подгузник, — сказала она, выходя. — Мы сейчас вернемся.
Мгновение мы сидели, не глядя друг на друга.
— Кое в чем вы в состоянии нам помочь, — заговорил я.
— В чем же?
— Будь вы на нашем с Мелиссой месте, вы оспаривали бы дело в суде? Зная то, что вы знаете, скажите: у нас есть шанс?
Джули печально покачала головой.
— Думаю, лучшее, на что вы можете надеяться, — это совместная опека. Но вряд ли вас это удовлетворит. На вашем месте я бы молила Бога, чтобы ребенка воспитывали Джон и Келли, а Гэрретт держался от него как можно дальше.
Я почувствовал, что у меня по коже забегали мурашки.
— Почему вы так говорите?
— С этим парнем что-то не так. Он меня пугает. Правда, я не могу выразить это словами…
— О господи! — вздохнул я.