Черт возьми, что он имел в виду? От нее ждут какого-то признания?
— Не очень понимаю… о чем вы говорите, — запинаясь сказала она.
— У вас было время подумать, не видели ли вы, как кто-то открывал ящик мисс Донахью. — Его голос стал тише, словно он смотрел вниз и что-то читал.
Она испытала облегчение, но подумала, что это может оказаться ловушкой.
— Э-э… нет, я не думала об этом. Я работаю в маленькой комнате для заседаний и редко оказываюсь рядом со столом Мэгги.
Повисла длинная пауза. Лейк крепко сжала губы, приказывая себе молчать.
— Ну тогда ладно, — сказал детектив. — Спасибо вам за содействие.
— Пожалуйста. Я… я рада помочь вам.
— Прекрасно. Уверен, мы будем поддерживать связь.
Закончив разговор, Лейк испытала желание забросить блэкберри куда-нибудь подальше. Что означали его последние слова? Копы действительно держат ее за подозреваемую?
Спала Лейк очень плохо. Все мышцы были напряжены, и у нее снова болело горло. Около трех, ворочаясь на смятых простынях, она вспомнила, что не отправила детям факс. При мысли о печальной и обеспокоенной Эми, лежащей на своей кроватке, у нее заболело сердце.
На следующее утро она встала в шесть, на улице моросил дождь. Горло болело не так сильно, но сердце бешено заколотилось, когда она вспомнила о своей «шпионской» миссии. Она была любезна с Арчером и беспечно согласилась на его предложение, но теперь чертовски нервничала.
Лейк сделала кофе и заметила, что на телефоне в кухне мигает огонек — для нее оставлены сообщения. Она не прослушала их, вернувшись вчера домой. Первый звонок был от Молли, подруга спрашивала, не хочет ли Лейк сегодня пообедать с ней. Другой — от Джека, он настаивал на разговоре. «Оставь меня в покое!» — захотелось крикнуть Лейк.
Она подождала до десяти и взяла такси, чтобы добраться до клиники. Лучше всего, знала она, попытаться просмотреть медкарты, когда все будут заняты пациентами. Если ей повезет, то она сможет избежать встречи с Брай.
Но ей не повезло. Пройдя через забитое людьми пространство приемного отделения — сегодня оно было заполнено мужчинами, строгие лица которых заставили ее вспомнить о солдатах, отправляемых на войну, — она столкнулась лицом к лицу с Брай перед ее маленькой рабочей нишей. На руководительнице отделения были накрахмаленные белые брюки и белая рубашка с длинными рукавами, и, учитывая цвет ее стриженых волос, она показалась Лейк гигантской спичкой.
— Доброе утро, Брай, — сказала Лейк, насколько могла приветливо.
— Я могу вам помочь? — спросила Брай, словно Лейк была здесь чужой и собиралась спросить у нее, как пройти, куда ей нужно.
— Нет, я уже заканчиваю работу. Мне нужно еще кое-что почитать.
— Правда? — спросила Брай с наигранным изумлением. — А я думала, у вас все готово. Я имею в виду вашу завтрашнюю презентацию.
— Я обращаю большое внимание на детали. — Лейк знала, что сарказм не лучший способ общаться с Брай, но не смогла отказать себе в таком удовольствии.
И она пошла по тихим лабиринтам коридоров к своей комнатке. Все двери кабинетов и смотровых сегодня опять были закрыты; за некоторыми слышались тихие голоса. Она вздрогнула, когда доктор Шерман появился из кабинета и быстро закрыл за собой дверь. Он рассеянно кивнул Лейк, его лицо горело. Она проследила, как он прошел по коридору и скрылся в лаборатории.
В комнате для заседаний Лейк положила сумочку и сумку с ноутбуком на стол. Какое-то время она просто стояла, размышляя. «Нет причин ждать, — решила она. — Надо сделать это сейчас». Она взяла блокнот и ручку на случай, если понадобится что-то записать.
Повернув за угол перед архивом с папками, она чуть не столкнулась с Гарри Клайном.
— О, привет! — сердечно сказал он. — Как дела?
— Хорошо, — ответила она как можно более спокойно. Лейк по-прежнему была уверена, что это он настучал о ней полицейским — сообщил о том, как она расстроена убийством, — и ей не хотелось разговаривать с ним.
— Я слышал, ваша презентация состоится завтра.
— Да. Вот пришла взять пару папок. Рада вас видеть.
Она чувствовала на себе его взгляд, когда уходила. Пожалуй, подумала она, он доложит копам, что она не захотела посплетничать с ним.
К ее облегчению, на складе, а также на примыкающей к нему кухоньке никого не было. Лейк заранее решила, что если следом за ней кто-то захочет зайти туда, то удивится, что дверь закрыта, поэтому она приоткрыла ее, а затем поставила рядом стремянку. Если кто-то толкнет дверь, она будет предупреждена о вторжении.
Лейк подошла к полкам, на которых стояли карты пациентов. Прикинув, где должны быть карты с фамилиями на «X», она выдвинула ящик. Но там оказались карты пациентов, фамилии которых начинались с других букв. Она закрыла ящик и открыла тот, что был слева от него. Первой фамилией там оказалась «Хаверс» — здесь-то и нужно было искать. Она быстро перебрала карты. Вот она: «Хант, Алексис и Брайан». Лейк достала карту из ящика.
Она была набита бумагами, и Лейк быстро просмотрела их: результаты анализов, опять результаты анализов, детальное описание процедур, в том числе и экстракорпорального оплодотворения. Она не могла определить, являлись ли некоторые процедуры необязательными. Ситуация у Алексис была очень сложной, и ей вполне могли предложить разные способы зачатия.
Лейк положила карту на открытый ящик, вынула наугад другую и просмотрела ее. Она не была такой толстой, как карта Алексис, но в бумагах Лейк тоже мало что поняла. Она решила, что единственный способ выяснить, были ли при лечении допущены какие-то нарушения, — это ксерокопировать некоторые страницы и узнать объективное мнение другого доктора. Но копир находился рядом с рабочим местом Брай, а Лейк не могла рисковать.
«Может, стоит поговорить с другими пациентками?» — подумала она. Если здесь происходит нечто нехорошее, то Алексис, вероятно, не единственная рассерженная пациентка. Лейк вспомнила о женщине, которую успокаивала Рори, — о той, которую они обсуждали с Гарри Клайном. Хотя Гарри не упомянул ее имени, она слышала, как Рори назвала ее миссис Кастнер. Лейк поставила на место карту Хант и открыла ящик, где, по ее расчетам, должна была находиться карта этой пациентки. На ней были написаны имена Синди и Рьяна Кастнер, и она оказалась даже толще, чем карта Хант. Как сказал Гарри, Синди прошла через восемь экстракорпоральных оплодотворений. В результате последнего такого оплодотворения получилось десять зародышей — пять из их были пересажены, — но беременности не наступило.
Восемь — это чересчур. Может, Синди уговорили сделать их слишком много и на нее давили, как давили на Алексис, всеми средствами уговаривая продолжить попытки, хотя успешных результатов не ожидали.
Учитывая, как сильно была расстроена Синди, она вполне может быть открыта для общения. Лейк пролистала карту до ее начала, где содержалась основная информация о пациентах — анкета, заполненная ими перед первой консультацией. Кастнеры жили на Ист-Энд-авеню. Когда Лейк заканчивала просматривать ее, в том числе и номера разных телефонов, ее глаза наткнулись на нечто странное. Рядом с каждым именем карандашом были написаны буквы: «Рг» рядом с именем Синди и «Чк» рядом с именем ее мужа. Лейк понятия не имела, что это значит.