— Просто бродили по моим полям. И я решил, что это странно. Очень странно. Да-да! — Спелдинг отхлебнул чая. — Хотя бы потому, что у нас тут нет ни релейных мачт, ни приема. Мы находимся в мертвой зоне сотовой связи. И еще, все они были молодые. Совсем пацаны. Серфингистами они тоже быть не могли — слишком холодно, да и вскоре должно было стемнеть.
— Вы с ними поговорили?
Спелдинг слегка покраснел.
— Сначала хотел. Они же забрались на мою ферму. Но они так на меня посмотрели, когда я подошел поближе…
— Как?
— Злобно. Просто… — румянец на щеках фермера сделался пунцовым, — злобно, типа того, — повторил он. — Прямо уставились. Ну, я и решил, что осторожность никому еще не вредила. Струсил, если честно, вы уж простите. А потом я увидел вашу пресс-конференцию и прикинул, что к чему.
Хейден допил чай, взглянул на Форрестера и вновь на Спелдинга.
Еще с полчаса они общими усилиями выжимали из Гарри Спелдинга оставшиеся подробности. Детальное описание незнакомцев — все молодые и рослые. Описание машины — черная «тойота-лендкрузер», хотя номера Спелдинг не запомнил. Возможно, номерного знака не было вовсе. Тем не менее это были улики. Какой-никакой, а прорыв. Форрестер считал, что это, скорее всего, были те самые люди, которых они искали. Выдать себя за работников сотовой сети — разумный ход. Антенны торчат повсюду; каждому хочется, чтобы мобильная связь работала круглосуточно и без проблем. Можно заниматься своим делом хоть глубокой ночью, не вызывая подозрений. «Перебои в сети» — вот и все объяснение.
Но тут бандиты попали в район, не имеющий сотового покрытия. Почему же они так оплошали? Неужели допустили первую ошибку? Форрестер почувствовал, как пробуждается надежда. Что, если к нему пришла наконец удача?
Допрос завершился. Чайник опустел. Через окно было видно, как серые тучи слегка поднялись. Солнце тут и там посматривало на мокрые поля сквозь прорехи в небесной пелене. Подтягивая брючины, полицейские зашлепали следом за фермером по грязи в сторону дороги на Балладул.
— Вот, — сказал Спелдинг. — Здесь я их и видел.
Все уставились на распаханное поле, краем которого шла проселочная дорога. Печальная корова меланхолически разглядывала Бойжера. Позади коровы тянулась длинная изгибающаяся полоса серого песка, дальше раскинулось холодное серое море, его как раз в эти минуты осветило случайно проглянувшее солнце.
Форрестер указал на дорогу.
— Куда она идет?
— К морю. Там и кончается.
Детектив вскарабкался на последние ворота; за ним последовали Бойжер и все остальные — с куда меньшей прытью. Они оказались как раз там, где стоял автомобиль. Довольно странное место для стоянки, если направляешься к заливу. До берега отсюда добрых полмили. Зачем же они остановились тут? Почему не проехали последний отрезок пути? Может, захотели прогуляться пешком? Определенно нет. Значит, искали что-то.
Форрестер вновь вскарабкался на ворота. Теперь он находился на высоте девяти футов над землей. Он огляделся по сторонам. Поля, каменные изгороди и луга на песчаной почве. И безрадостное море. Интерес могло представлять только ближайшее поле, на котором Форрестер увидел несколько невысоких холмиков и разбросанных валунов. Он слез с ворот и повернулся к Хэрнеби; тот никак не мог отдышаться после прогулки по глубокой грязи.
— Что это? — спросил Форрестер. — Вон те холмики.
— Э-э… — Хэрнеби неуверенно улыбнулся. — Я как раз хотел рассказать. Мало кто знает, что это балладулское погребение. Викинги. Одиннадцатый век. В сороковых годах здесь вели раскопки. Нашли украшения и тому подобное. И… кое-что еще.
— Что именно?
— Тело.
Хэрнеби заметно оживился. Он рассказал о больших раскопках, которые вели здесь сразу после войны. Тогда английские ученые обнаружили целиком закопанный корабль викингов, на котором оказалось много украшений и оружия. И тело воина.
— Там также были неопровержимые доказательства человеческих жертвоприношений. В ногах у воина археологи нашли останки юной девушки. Судя по всему, убитой в качестве жертвы.
— Почему так решили?
— При ней не было никаких погребальных вещей.
— К тому же она была задушена. Викинги были склонны к жертвоприношениям. Убить молодую рабыню, чтобы почтить выдающегося воина, — такое было в порядке вещей.
Форрестер почувствовал нарастающее волнение. Взглянул на Бойжера, потом на серые волны вдали. Вновь посмотрел на Бойжера.
— Ритуальное жертвоприношение, — произнес он после продолжительной паузы. — Да. Человеческое ритуальное жертвоприношение. Бойжер! Вот что это такое!
Бойжер удивленно воззрился на него. Форрестер объяснил:
— Сам подумай. Человек погребен заживо, пусть даже только голова засыпана землей. Человеку выбривают голову и отрезают язык. На обоих телах вырезаны ритуальные узоры…
— А теперь еще и Балладул, — добавил Хэрнеби.
Форрестер коротко кивнул и направился по полю к холмикам и валунам. После такой прогулки обувь, наверное, придется выбросить. Хотя это его не волновало. Он слышал шум далекого прибоя, чувствовал на губах соль океанского воздуха. Под его ногами викинги погребли юную женщину, убитую с соблюдением какого-то ритуала. И их сегодняшние наследники, новые убийцы, приезжали сюда. Приехали и через несколько часов сами совершили преступление, обставленное как ритуал.
Колесики закрутились. Машина пришла в движение. Форрестер вдохнул сырой тепловатый воздух. Над его головой неслись со стороны неспокойного Ирландского моря лохмотья серых туч.
Лендровер резво катил по проселку от Согматара к шоссе на Шанлыурфу — двадцать километров вдоль русла древней реки. Кристина смотрела вперед, сосредоточившись на дороге и крепко держа правой рукой головку рычага скоростей. Они ехали молча.
О предполагаемой разгадке тайны чисел Роб пока не сказал. Прежде он хотел сам убедиться. А для этого ему нужна была Библия и, возможно, компьютер.
Когда они вернулись в город, солнце уже висело низко над горизонтом. Но в Шанлыурфе и на закате кипела жизнь. Добравшись до квартиры Кристины, они бросили пыльные куртки на плетеное кресло и уселись на диван. И тут Кристина, совершенно неожиданно, вне всякой связи с событиями дня, спросила:
— Как, по-вашему, мне стоит улететь домой?
— Что? Почему?
— Раскопки закончены. Со следующего месяца мне уже не будут платить зарплату. Теперь я могу вернуться.
— Так и не выяснив, что случилось с Францем?
— Да. — Она посмотрела на окно. — Он… он мертв. Наверно, будет лучше просто смириться с этим, вам не кажется?
Солнце постепенно гасло. Над древней Урфой разносились крики муэдзинов. Роб поднялся, подошел к окну, распахнул его и высунулся. По мостовой ехал велосипедист, громко расхваливавший свой товар — огурцы. Возле магазина «Хонды» стояли кучкой женщины, некоторые говорили по мобильнику, поднеся его к закрытой черной паранджой голове. Они походили на тени, на привидения. Скорбные невесты смерти.