Знакомство Льва с городом исчерпывалось сведениями, полученными из пропагандистских брошюр и служебных донесений. Изначально состоявший лишь из парочки древних лесопилок и россыпи не менее ветхих деревянных домишек, городишко с населением в двадцать тысяч человек привлек внимание Сталина. Но, подвергнув тщательному изучению его природные и людские ресурсы, вождь счел его промышленный потенциал недостаточным. Рядом протекала река Уфа, в ста шестидесяти километрах к востоку располагались металлургические и сталеплавильные заводы, в горах имелись залежи железной руды, через город проходила Транссибирская магистраль — а все ограничивалось тем, что на товарные поезда здесь грузили одни лишь доски. Сталин решил, что это — идеальное место для строительства завода по производству ГАЗ-20, автомобиля, призванного составить конкуренцию продукции западных производителей, который должен был отвечать самым строгим международным стандартам. Его преемник, находящийся на стадии конструкторских разработок, — «Волга» ГАЗ-21 — считался апофеозом советской инженерной мысли. Он был рассчитан на суровый климат, имел высокий клиренс [4] , надежную подвеску, бронированный кузов и защиту от коррозии в масштабах, неслыханных в Соединенных Штатах Америки. Впрочем, правда это была или нет, Лев не знал. Зато он понимал, что приобрести такой автомобиль могут лишь очень немногие советские граждане, а уж тем, кто работал на сборочном конвейере, оставалось только мечтать о нем.
Строительство началось после войны, и через восемнадцать месяцев посреди дремучего леса поднялся автозавод. Лев не помнил данных о количестве заключенных, погибших во время его сооружения. Хотя в любом случае на эти цифры нельзя было полагаться. Лев активно включился в работу только после окончания строительства. Тысячи вольнонаемных рабочих были тщательно отобраны и в принудительном порядке отправлены сюда со всех концов страны, чтобы восполнить катастрофическую нехватку рабочих рук, и за пять лет население городка выросло в пять раз. Лев проводил предварительную проверку некоторых московских специалистов, переведенных сюда. Если все было нормально, они собирались и переезжали в течение недели. Тех, кто проверку не прошел, арестовывали. Таким образом, он стал своего рода привратником [5] этого города. Лев не сомневался, что это было одной из причин, по которой Василий отправил его именно сюда. Должно быть, подобное стечение обстоятельств изрядно забавляло его.
Раиса не успела хотя бы коротко свести знакомство с их новым домом. Она спала, закутавшись в пальто и уткнувшись головой в стекло. Тело ее покачивалось в такт движению вагона. Опустившись на соседнее с женой место, Лев видел, как впереди вырастает город, прилепившийся сбоку к автозаводу, подобно блохе, впившейся в шею собаки. Во-первых, это был промышленный гигант, а уже во-вторых — медвежий угол, заброшенный городишко, место, где им предстояло жить и работать. Огни многоквартирных домов тускло светились грязно-оранжевыми отблесками на фоне серого неба. Лев легонько толкнул Раису в бок. Та проснулась, недоуменно взглянула на него, а потом уставилась в окно.
— Приехали.
Поезд втягивался на станцию. Они взяли свои чемоданчики и сошли на платформу. Здесь было холоднее, чем в Москве: температура упала как минимум на пару градусов. Они стояли, похожие на двух эвакуированных детишек, впервые в жизни оказавшихся в деревне, растерянно глядя на незнакомый пейзаж. Они не получили никаких указаний. Они никого здесь не знали. У них не было даже телефонного номера, по которому следовало позвонить. И здесь их явно никто не ждал.
В здании вокзала было пусто, если не считать мужчины, сидевшего за окошечком билетной кассы. Он выглядел совсем юным, не старше двадцати лет, и пристально смотрел на них, когда они появились у дверей. Раиса подошла к нему.
— Добрый вечер. Нам нужно попасть в Управление милиции.
— Вы из Москвы?
— Да.
Мужчина открыл дверь кассы и шагнул через порог в главный зал. Он показал через стеклянные двери на площадь снаружи.
— Они ждут вас.
В ста шагах от входа в вокзал стояла милицейская машина.
Пройдя мимо запорошенной снегом стелы с профилем Сталина, похожей на окаменелый оттиск, Лев и Раиса направились к машине ГАЗ-20, явно одной их тех, что выпускались на заводе. Подойдя ближе, они увидели, что впереди сидят двое мужчин. Открылась дверца, и один из мужчин, широкоплечий здоровяк средних лет, вышел наружу.
— Лев Демидов?
— Да.
— Я генерал Нестеров, начальник милиции Вольска.
Лев подумал про себя, с чего бы это генерал решил встретить их лично. Наверняка ведь Василий распорядился, чтобы с ним обошлись без всяких любезностей. Но то, что сказал Василий, решительно ничего не значило: прибытие бывшего сотрудника МГБ, да еще из Москвы, должно было насторожить местную милицию. Они бы ни за что не поверили, что его перевели сюда рядовым участковым, и обязательно сочли бы, что за всем этим скрывается какая-то интрига, и, в чем бы она ни заключалась, он непременно будет докладывать обо всем в столицу. И чем настойчивее пытался Василий убедить их в обратном, тем больше подозрений внушал. Иначе зачем руководству МГБ вздумалось отправлять своего оперативника за сотни километров в небольшое захолустное отделение милиции? Это не имело никакого смысла — в бесклассовом обществе милиция обреталась где-то возле самого дня.
Каждого школьника учили, что убийства, кражи и изнасилования являются признаками капиталистического общества, посему роль милиции была низведена до минимума. У граждан не возникало потребности воровать и убивать, потому что все они были равны. Именно по этой причине милиция считалась всего лишь вспомогательным подразделением Министерства внутренних дел, низкооплачиваемым и не пользующимся уважением. На службу в нее принимали второгодников, исключенных из средних школ за неуспеваемость, уволенных за проступки военных и тех, чье понятие о справедливости можно было купить за полбутылки водки. Официально уровень преступности в СССР считался стремящимся к нулю. Газеты часто называли умопомрачительные суммы, которые Соединенные Штаты Америки вынуждены были тратить на профилактику преступлений, на сверкающие лаком полицейские автомобили и полисменов в отутюженной чистенькой форме, торчавших на каждом углу, без которых общество просто перестало бы существовать. На Западе многим достойным мужчинам и женщинам приходилось бороться с преступностью, в то время как они могли бы с куда большей пользой потратить свое время, например, на строительство детских садов или еще чего-нибудь. Здесь же людские ресурсы не растрачивались впустую: требовалась лишь плохо организованная банда сильных, но в остальном ни на что не годных мужчин, способных утихомиривать пьяные ссоры и драки. Так дело обстояло в теории. Лев не знал, как статистика преступлений выглядит на практике. И особого желания узнавать ее у него не было, поскольку тех, кто разбирался в подобных вещах, регулярно ликвидировали. Передовицы «Правды» пестрели производственными показателями, впрочем, равно как и страницы в середине и в конце газеты. Хорошие новости были единственными, которые заслуживали публикации: высокий уровень рождаемости, заоблачные цифры пассажирских и грузоперевозок по железной дороге, строительство новых каналов.