— Экерли, — обратился к нему Мерфи.
— Не сейчас, — ответил тот, не отрывая глаз от бумаги. Маленькие круглые очки ученого сползли на самый кончик носа.
Мерфи и Майкл недоумевающе переглянулись, как бы вопрошая: «Ну и что дальше?», а Дэррил, парализованный ужасом, продолжал неотрывно смотреть на коллегу. Что с ним стряслось? Глотка, частично скрытая пластиковым мешком, изодрана в клочья, а запястье левой руки, которой он бессильно придерживал дощечку, все в синяках, засохшей крови и, кажется, переломано.
— Что ты делаешь? — спросил Майкл нарочито небрежным тоном.
— Делаю заметки.
— О чем?
Экерли продолжал сосредоточенно работать.
— Что ты пишешь? — повторил вопрос Мерфи.
— Описываю процесс умирания.
— По мне, так ты не выглядишь мертвым, — сказал Дэррил, хоть, откровенно говоря, это и было лукавством.
Экерли закончил предложение и медленно поднял голову; воспаленные веки раскраснелись, и даже белки глаз стали бледно-розовыми.
— А я мертв. Только вы этого пока не поняли. — Его голос сопровождался тихим хлюпаньем.
Экерли сделал большой глоток газировки, затем безвольно разжал руку, уронив банку на пол.
Мерфи стал медленно опускать ствол оружия, но Экерли, жестом указав на пистолет, произнес:
— На вашем месте я бы этого не делал.
Шеф снова вскинул оружие.
— Я их пронумеровал, — сказал Экерли, бросая на пол последний исписанный лист, — поэтому вы легко сможете разобраться.
— В чем разобраться? — спросил Майкл.
— В том, что происходит, — ответил Экерли. — После смерти…
Несколько секунд все молчали, пока Экерли вдруг не стащил с плеч пластиковый мешок, полностью обнажая горло, настолько изувеченное, что Дэррил удивился, как тот вообще может разговаривать. Среди кровавого месива явственно просматривались подрагивающие голосовые связки.
— А теперь, — прохрипел Экерли, кивая на пистолет, — советую пустить его в ход.
— Да о чем ты толкуешь?! — воскликнул Мерфи. — Я не собираюсь в тебя стрелять! Ты, главное, не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.
— Точно, — поддержал его Майкл. — Мы поговорим с доктором Барнс, и она обязательно придумает, как тебе помочь.
— Стреляйте, — произнес Экерли жутким булькающим голосом. — А потом, для надежности, кремируйте мои останки. — Он медленно поднялся и сделал неверный шаг в их направлении. — В противном случае можете закончить так же, как и я. Очевидно, она передается от носителя очень легко.
Все трое попятились назад.
— Что передается? — уточнил Дэррил, налетая спиной на полку с кухонной утварью. Склад огласился звоном кастрюль и сковородок в коробках.
— Инфекция. Она передается либо через кровь, либо через слюну и, кажется, как ВИЧ, в той или иной степени присутствует во всех жидкостях зараженного организма. — Замедленно моргая под круглыми стеклами очков, он уставился на оружие. — Сделайте это, иначе я вас убью. У меня просто нет выбора.
Он продолжал, пошатываясь, ковылять вперед. Ботинок Экерли натолкнулся на одну из пустых банок, и та, лениво описав дугу на бетонном полу, замерла у ног журналиста.
Майкл выставил перед собой руки и попытался оттолкнуть ботаника стволом подводного ружья, но Экерли отмахнулся от него.
— Спускайте курок, — повторил он Мерфи. — Смелее.
Он неотвратимо надвигался, и пространства для отступления становилось все меньше и меньше. Теперь, когда расстояние между ними сократилось до минимума, Дэррил увидел безумный, но решительный взгляд Экерли. Стало ясно, что тот говорит абсолютно серьезно. Биолог шарахнулся назад, выбираясь из прохода между ящиками с посудой.
— Стреляйте! — рявкнул Экерли, и из разорванного горла полезли кровавые пузыри. — Застрелите меня!
С этими словами он выбросил вперед руки и ринулся на Мерфи.
Грянул выстрел, эхо которого еще несколько секунд гуляло под крышей холодной кладовой; голова Экерли дернулась назад, очки отлетели в сторону, и он рухнул на бетонный пол.
Но глаза ботаника оставались открытыми. Напоследок он еще раз едва разборчиво просипел слово «стреляйте», после чего внезапно затих. На горле у него надулся последний кроваво-красный пузырь и лопнул.
Мерфи опустил трясущуюся руку, и Дэррил бросился к Экерли.
— Стоять! — выкрикнул Майкл.
Хирш застыл.
— Правильно, — произнес Мерфи дрожащим голосом. — Не приближайтесь к нему.
— Мне кажется, стоит немного подождать, — мрачно промолвил Майкл.
Так они и поступили. Мужчины сидели полукругом на деревянных ящиках, понурив головы, но не сводя при этом глаз с трупа. Как долго продолжалось ожидание, Дэррил не знал; он помнил лишь, что Майкл в конце концов присел на колени возле мертвеца, пощупал тому пульс и послушал биение сердца. А потом покачал головой, давая понять, что признаки жизни отсутствуют.
— Но я все равно не намерен рисковать… — сказал Мерфи.
Дэррил не осмелился возражать, прекрасно понимая, что если Мерфи хочет что-то сделать, он это сделает. В такой ситуации лучше не задавать лишних вопросов.
20 декабря, 23.00
К этому звонку Майкл готовился долгие месяцы, тем не менее новость потрясла его до глубины души.
— И слава Богу, — повторила Карен по меньшей мере третий раз. — Мы оба знаем Крисси и знаем, что ей бы не хотелось, чтобы все и дальше так продолжалось.
Круглосуточным бдениям пришел конец. Майкл сидел в тесной комнате связи, низко согнувшись на стуле, как если бы ему нанесли мощный удар под дых. По сути, сейчас он примерно так себя и чувствовал. На столе рядом со спутниковым телефоном лежал частично заполненный кроссворд, оставленный кем-то, кто находился здесь до него.
— Когда именно это произошло?
— Около полуночи в четверг. Я звоню только сейчас, потому что тут сразу такой бедлам начался… Думаю, ты и сам понимаешь.
Он попытался припомнить, чем занимался ночью в четверг, но даже такой короткий промежуток времени не удалось восстановить в памяти. Время в Антарктике текуче, поэтому выделить определенный день хотя бы на неделе, не говоря уже о более ранних периодах, почти невозможно. И все-таки где он был и что делал в тот конкретный момент времени? Какой бы рациональностью и рассудительностью ни отличался образ мышления Майкла, он тем не менее был уверен, что шестое чувство должно было ему подсказать, что Кристин умирает. Покидает этот мир навсегда.
— Мама наверняка теперь во всем винит отца, хоть и не говорит этого вслух. Она думает, что если бы он оставил Крисси в больнице, она была бы жива. Если можно так выразиться…