С несвойственной ей мягкостью Рафаэла поведала мне о любовнице отца — «славная женщина, не слишком умная, но преданная твоему родителю», и о том, что у нее есть сын, фактически мой ровесник. Мать и сын жили сейчас за чертой бедности в квартирке над chicheria в пользующемся дурной славой районе города. Мингуилло выгнал их из дома, который они некогда делили с моим отцом, подвергнув отвратительному унижению.
— Ты знаешь, что они приходили посмотреть на твое посвящение в послушницы, а потом и в монахини? Должно быть, им пришлось нелегко. Весь город наблюдал за ними, когда не смотрел на тебя! Но они держались очень достойно, Марчелла. Они смотрели на тебя с такой добротой… почти с любовью. Рискну предположить: они догадались о том, что ты — такая же жертва своего брата, как и они сами.
Сердце замерло у меня в груди при мысли о том, что кто-то еще может быть связан со мной кровными узами и что этот «кто-то» — не Мингуилло.
— Как он выглядит, мой сводный брат?
— Он не похож на тебя. Он пошел в мать, такой же смуглый и темноволосый. Довольно мил и по молодости симпатичен, а свалившиеся на него несчастья лишь придают ему очарования.
— Откуда ты все это знаешь, Рафаэла?
— Ну, во-первых, я сама видела их в церкви. Что до всего остального, то Эрменгильда часто бывает в городе и приносит мне местные новости. Но о твоем сводном брате и его матери мало что можно сказать. Теперь у них нет денег, чтобы выставлять себя напоказ или чтобы заставить других говорить о себе.
— Как зовут моего сводного брата? Ты не знаешь?
— Его зовут Фернандо, как и твоего отца.
— Значит, мой отец видел в нем настоящего сына.
— А в Беатрисе Виллафуэрте — настоящую жену. Он обожал ее. Нежность твоего отца к своей семье стала местной притчей во языцех. По правде говоря, город до сих пор гордится этим: знатный венецианский лорд взял себе вторую жену из числа наших женщин и зачал от нее сына, которого воспитал как настоящего джентльмена. А что, разве твоя семья в Венеции ни о чем не подозревала?
— Мы всегда удивлялись тому, почему мой отец проводит здесь так много времени, если не считать того, что Венеция… пришла в упадок в последние годы, особенно после захвата ее Наполеоном. Когда я увидела Плаза-де-Армас, то подумала, что она очень похожа на нашу Сан-Марко, только намного лучше. Венецию опозорили и разрушили — а здесь мой отец обрел новую, неиспорченную страну.
— Говорят, твой отец был здесь счастлив. Быть может, он был несчастлив с твоей матерью? Ты никогда не вспоминаешь о ней, милочка, а это говорит о многом, если хочешь знать. Как и вся твоя история, собственно. Словом, молодой Фернандо и его мать были видными фигурами местного высшего света, пока Мингуилло не изгнал их публично. Их любили и уважали. Беатриса не отличалась скупостью и своим счастьем одаривала весь город. Поэтому, когда явился Мингуилло и разорил их… словом, о нем стали отзываться весьма дурно. А теперь прекрасная Casa Fasan заперта, все слуги уволены. В результате многим пришлось влачить полуголодное существование.
— Мне очень жаль, — пробормотала я.
— Что мешало твоему брату позволить возлюбленной отца и его сыну жить достойно? А теперь они вынуждены снимать комнаты в доме Бенито дель Розарио Кондорпуса… одной из самых дрянных chicheritas.
— О нет, Мингуилло почувствовал бы себя оскорбленным. Но на что же живут мой брат и его мать?
— Фернандо нанялся в ученики к сапожных дел мастеру. Представляешь? Некогда он был маленьким лордом в этом городе. А теперь он чинит башмаки крестьянам. Но надо отдать ему должное — никто не слышал от него ни слова жалобы. Он быстро научился своему ремеслу и даже превзошел остальных сапожников в городе. Откровенно говоря, его обувь пользуется большим спросом.
— А priora знает об этом? Или Жозефа?
— Разумеется. Как и я, обе думали, что тебе все известно, но что это для тебя больная тема, иначе они уже заговорили бы с тобой о них! — воскликнула Рафаэла. — Вот так номер! Мы должны придумать, как сделать так, чтобы Фернандо пришел в locutorio. Я поговорю об этом с Эрменгильдой. Samba Беатрисы Виллафуэрте приходится ей двоюродной сестрой. Но ты сама можешь увидеть Фернандо на воскресном богослужении. Он всегда бывает там и всегда смотрит на тебя, Душечка. Разве ты ничего не почувствовала?
— Я стараюсь не поднимать глаз. Vicaria…
— В следующее воскресенье я покажу тебе его.
«Санто, — подумала я, — Санто, теперь у нас есть сводный брат».
Мингуилло Фазан
Мне пришло в голову, что ныне Марчелла обитает в достаточной близости от нашего ублюдочного сводного брата Фернандо, чтобы услышать его стоны. Временами мне казалось, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но потом я немного поразмыслил и успокоился.
Читатель не понимает, чему я так рад? Минуточку внимания, в таком случае!
Обнищавший бастард Фернандо наверняка знает о том, что его сводная сестра заперта в монастыре вместе с другими благородными девственницами Арекипы. И наш мальчик, скорее всего, ненавидит ее за то, что она родилась на правильной стороне кровати. Все те деньги и земли в Арекипе, которыми заплачено за ее место в монастыре Святой Каталины, — ведь они могли достаться ему. Пожалуй, будучи завистливым и мстительным по натуре, как все бастарды, он распускает о ней всякие слухи и выдуманные истории, способные в маленьком городке, подобном Арекипе, повредить ее репутации больше, чем пуля, выпущенная из ружья. В конце концов я ощутил удовлетворение при мысли о том, что Марчелла пребывает в такой близости от своего сводного брата, который должен ненавидеть ее, поскольку сам я с такого расстояния не мог толком закончить начатое.
Мистер Гилфитер ответил на мое письмо. Он спрашивал, не тот ли я самый Мингуилло Фазан, который торгует корой хинного дерева, поставляемой из Перу. Как далеко, оказывается, распространилась моя слава! Он продемонстрировал свойственную его народу сдержанность, когда согласился увидеться со мной, как только дела приведут его в следующий раз в Венецию. Но никак не раньше. Малый не пожелал пойти ко мне на службу и написал, что согласен «встретиться для уточнения общих интересов, если таковые найдутся».
Я сказал себе, что Гилфитер осторожничает из-за тех революций и беспорядков, которые то и дело вспыхивают в Боливии. Мексике, Чили и Парагвае: это не место для честного торговца. Хитрый купец наверняка желал выяснить, готов ли я предложить ему защиту, рекомендательные письма к пользующимся авторитетом mestizos (на случай, если дела пойдут из рук вон плохо) и обещание достойного приема, если все пойдет, как надо.
И все-таки…
Чтоб его черти взяли! Но я решил, что это довольно забавно, и понадеялся позабавиться еще больше, когда встречусь с ним лично. В конце концов мы назначили дату, ровно через месяц после годовщины моей свадьбы.
Марчелла Фазан