Вокруг нас что-то изменилось, казалось, самый воздух изменился: ветер задул с озера и принес запах стоячей воды и гниения.
— Кто за этим стоит?
Даг лишь пожал плечами, а Эми ответила:
— Мы знаем не больше чем ты; официальным лицом Братства является Картер Парагон. Его второе лицо скрыто. Это небольшая организация. Говорят, лучший заговор — это тот, где всего один заговорщик: чем меньше людей знают о чем-то, тем лучше. Мы так понимаем, что в нее вовлечено не более горстки людей.
— Полицейские?
Ее глаза сузились.
— Возможно. Да, почти наверняка один или два полицейских. Братство время от времени использует их для прикрытия и заметания следов либо для того, чтобы быть в курсе предпринятых против него действий. Но основное орудие этой организации — человек, худощавый человек с рыжими волосами, обожающий хищников. Иногда вместе с ним действует женщина — немая.
— Это он! — воскликнул я. — Это — Падд.
Впервые с момента, как мы завели разговор о Братстве, Эми коснулась своего мужа. Ее рука нащупала его руку и сжала ее, как будто бы само имя Падда могло вызвать его появление и заставить их противостоять ему вместе.
— Он действует под разными именами, — продолжила она после паузы. — Я слышала, что его называли Эдом Монкером, Уолтером Зареном, Эриком Дюма. Я думаю, что он же некоторое время был Тедом Буном и Алексом Чертом. Я уверена, что были и другие имена.
— Похоже, вы много знаете о нем.
— Мы верующие, но не наивные. Есть очень опасные люди. Нам стоит знать о них. Эти имена говорят тебе о чем-нибудь?
— Не думаю.
— Ты знаешь хоть что-нибудь о демонологии?
— Извините, я перестал подписываться на «Любителя демонологии»: этот журнал отпугивал разносчика молока.
Даг позволил себе тень улыбки.
— Чертом русские нередко зовут Сатану, а в дохристианские времена именовали Чернобогом, — сказал он. — Бун — это трехголовый демон, который переносит тела из одной могилы в другую. Дюма — ангел молчания, смерти. Зарен — демон шестого часа — ангел мщения. Монкер — имя, которое он использовал чаще всего. Похоже, оно вызывало в нем положительный резонанс.
— Так Монкер — тоже демон?
— Очень необычный демон, один из пары. Монкер и Накир — исламские демоны.
В моем мозгу вспыхнула картина: пальцы Падда нежно поглаживают щеку немой, и, он мягко шепчет: «Моя Накир...»
— Он называл женщину своей Накир, — объяснил я им.
— Монкер и Накир допрашивают и судят мертвых, затем отсылают их в рай или ад. Ваш мистер Падд, или называйте его как хотите, похоже, находит сопоставление с демонами забавным. Это шутка.
— Специфический юмор, — сказал я. — Я не могу представить себе, чтобы он сменил имя, скажем, на Леттерман [8] .
— Имя Падд имеет какое-то вполне определенное значение для него так же, как и любое из прежних, — сказал Даг. — Мы нашли его в Интернете на сайте, посвященном арахнологии. Элиас Падд был пионером американской арахнологии. Современник Эмертона и Мак-Кука, он опубликовал свою наиболее известную работу «Естественная история паукообразных». В 1933 году он специализировался на отшельниках.
— Пауки, — кивнул я головой. — Говорят, люди со временем становятся похожи на своих домашних любимцев.
— Или же приобретают животных, с которыми сами имеют сходство, — ответил Даг.
— Значит, вы его видели?
Он кивнул.
— Однажды он появился здесь вместе с женщиной. Они припарковали машину около курятника и ждали, когда мы подойдем к ним. Как только мы приблизились, Падд выбросил из машины мешок, затем повернулся спиной и уехал. Больше мы никогда его не видели. Знаешь, что было в мешке?
Эми ответила, не дожидаясь моей реакции:
— Кролики.
Она смотрела в пол, так что я не мог видеть выражения ее лица.
— Ваши?
— Мы обычно держали их в клетках вдали от курятника. Однажды утром мы вышли и увидели, что их нет. Не было ни крови, ни шерсти, ничего, что бы говорило о том, что их поймал хищник. Затем, спустя два дня, приехал Падд и выбросил мешок. Когда мы открыли его, он был заполнен останками кроликов. Они были искусаны, покрыты серо-коричневыми пятнами, и тушки начали разлагаться. Мы отвезли одного из них местному ветеринару, и он сказал нам, что это были укусы пауков-отшельников. Вот как мы пришли к выводу, что имя Падд имеет значение для него.
— Он предупреждал нас, чтобы мы не совались в его дела. До этого мы изучали сведения о Братстве. После его визита пришлось прекратить заниматься этим.
Эми подняла лицо, внешне спокойное и бесстрастное, и лишь слегка сжатые губы выдавали ее отношение ко всему, о чем она рассказала.
— Есть еще что-нибудь, что вы могли бы мне сообщить?
— Слухи, больше ничего, — ответил Даг, поднося бутылку с водой ко рту.
— Слухи о книге?
Бутылка замерла, и Эми еще сильнее вцепилась в его руку.
— Они ведут каталог имен, не так ли? — продолжал я. — Правильно ли я понимаю: мистер Падд — своего рода ангел рока, который регистрирует имена осужденных в большой черной книге?
Они не ответили, но тишина неожиданно была нарушена шагами и разговорами людей, заполняющих дом во время полуденного перерыва.
Эми и Даг оба поднялись, затем Даг потряс мою руку еще раз и ушел сделать распоряжения насчет обеда. Эми проводила меня до машины.
— Как говорит Даг, книга — это всего лишь слухи, — объяснила она, — но правда о Братстве остается скрытой. Еще никому не удавалось связать воедино их публичную организацию и закулисные действия.
Эми глубоко вздохнула, словно решаясь, поведать что-то важное.
— Есть еще кое-что, что я должна рассказать тебе, — начала она. — Ты не первый, кто приехал сюда с расспросами о Братстве. Несколько лет назад приезжал другой человек, из Нью-Йорка. Мы в то время знали очень немного о Братстве, но все же рассказали ему меньше того, что нам было известно, однако и это спровоцировало предупреждение с той стороны. Он уехал, и мы никогда не видели и не слышали о нем... только два года назад...
Мир вокруг меня превратился в скопление теней, и солнце исчезло. Посмотрев вверх, я заметил в небе черные силуэты, спускающиеся по спирали, взмахи их крыльев заполнили утреннее небо и скрыли свет. Рука Эми протянулась, чтобы коснуться моей, но все мое внимание было приковано к небу, где теперь реяли демоны ада. Затем один из них приблизился, и его лицо, словно сотканное из светотени, стало отчетливее.
Я узнал это лицо.