— Читаю одну сказку.
— Одну, и я буду спать.
* * *
При вскрытии тело сначала фотографируется, в одежде и без. Могут производиться рентгеновские снимки отдельных участков тела, чтобы установить, есть ли в мягких тканях раздробленные кости или инородные предметы. Фиксируются все внешние характеристики: цвет волос, цвет глаз, рост, вес, состояние, в котором находится тело.
* * *
— Медвежонок широко раскрыл от удивления глаза и сказал: «Кто-то ел мою кашу и доел ее всю!»
— Всю-всю!
— Всю-всю!
* * *
Внутреннее обследование производится сверху до низу. Но в первую очередь исследуется голова. Проверяется целостность ребер. Рассечение в виде буквы Y выполняется от плеча до плеча, разрез проходит над каждой грудью, затем идет от верха грудины до лобковой области. Вскрывается сердечная сумка и в результате анализа взятой из нее крови устанавливается группа крови жертвы. Из тела извлекаются сердце, пищевод и трахея. Каждый орган взвешивается, осматривается и членится на образцы. Для проведения анализа берется жидкость из плевральной полости грудной клетки. Образцы тканей подготавливаются для исследования под микроскопом.
* * *
— А потом Златовласка убежала, и медведи ее больше никогда не видели.
— Прочитай еще раз.
— Нет, мы же договорились. Я читаю только одну сказку. На другую у нас нет времени.
— У нас есть еще время.
— Не сегодня. В другой раз.
— Нет, сегодня.
— Нет, отложим чтение на следующий раз. Это не последний вечер, и сказка не последняя.
* * *
Обследуется брюшная полость, чтобы определить, есть ли повреждения. Затем извлекаются органы. Проводится анализ жидкостей из брюшной полости, и каждый орган взвешивается, осматривается, и из него делаются срезы. Анализируется содержимое желудка. Берутся образцы для токсикологического анализа. Как правило, соблюдается следующий порядок извлечения органов: сначала печень, затем селезенка, надпочечники, с почками, желудок, поджелудочная железа и кишечник.
* * *
— Какую сказку ты читал?
— "Златовласка и три Медведя".
— Снова?
— Снова.
— Не хочешь рассказать что-нибудь и мне?
— А что бы ты хотела услышать?
— Что-нибудь развратное.
— Таких историй у меня в голове полно.
— Я знаю.
* * *
Исследование гениталий проводится для выявления возможных повреждений или инородного материала. Берутся вагинальные и анальные пробы, и любой инородный материал собирается и отправляется в лабораторию для исследования на ДНК. Удаляется мочевой пузырь, и образец мочи отправляется на токсикологическую экспертизу.
* * *
— Поцелуй меня.
— Куда.
— Целуй все — губы, глаза, шею, нос, уши, щеки. Целуй меня везде. Мне нравится, когда ты меня целуешь.
— Предположим, я начну с глаз и стану продвигаться вниз.
— Хорошо, так и быть, согласна.
* * *
Череп проверяется на наличие возможных повреждений. Производится рассечение черепа от одного уха через всю голову до другого уха. Удаляется кожа и обнажается череп. Для вскрытия черепа используется пила. Мозг осматривается и вынимается.
* * *
— Почему так, как сейчас, у нас не может быть чаще?
— Не знаю. Я хочу, но не могу.
— Ты так мне нравишься. Пожалуйста, Сьюзи...
— Нет... Я чувствовала спиртное на твоих губах.
— Сьюзен, я не могу сейчас говорить об этом. Не сейчас.
— А когда? Когда мы сможем об этом поговорить?
— Как-нибудь в другой раз. Я ухожу.
— Останься, пожалуйста.
— Нет, я вернусь позднее.
— Пожалуйста...
* * *
На курорте Рехобот-Бич в Делавэре вдоль берега тянется длинная набережная. С одной ее стороны пляж, а с другой — галерея игровых автоматов стоимостью в 25 центов, хорошо известных с детства: игра на очки в шарики, которые нужно закатывать в лузы; скачки железных лошадок по наклонному треку — победителя ждет игрушечный мишка с глазами-пуговками; игра «Рыбак», где ловят «рыбу» удочкой с магнитом вместо крючка.
Арсенал игр, согласно духу времени, пополнился шумными компьютерными играми и устройствами, имитирующими космический полет. Но, несмотря на эти нововведения, Рехобот сохраняет больше очарования, чем расположенные дальше по побережью Дьюи-Бич и даже Бетани. От мыса Кейп-Мей в Нью-Джерси паромы ходят до Льюиса, а оттуда в пяти-шести милях к югу находится Рехобот. Но подъезжать в город с этой стороны на автомобиле не лучший вариант, потому что придется ехать мимо бесконечных торговых центров, магазинчиков всех мастей и закусочных, которыми усеяно шоссе номер один. Значительно приятнее ехать через Дьюи вдоль побережья, любуясь песчаными дюнами, протянувшимися на десятки миль.
С этой стороны путь в город лежит через живописное озеро, мимо церкви, на главную улицу Рехобота, где магазины, бары и рестораны размещаются в старинных деревянных домах, на верандах которых можно сидеть со стаканчиком в руках, наблюдая, как хозяева прогуливают вечерней порой своих собак.
Когда-то давно мы решили отпраздновать вчетвером повышение Томми Моррисона и выбрали Рехобот, чтобы провести там выходные, хотя, если верить молве, там любили тусоваться геи. Мы остановились в гостинице «Лорд Балтимор», где царили комфорт и старина, переносившие постояльцев в другую эпоху. А неподалеку, через квартал, в «Голубой Луне» веселились в свое удовольствие толпы бронзовых от загара дорого одетых мужчин.
Незадолго до этой поездки я стал напарником Уолтера Коула. Я подозревал, что Уолт активно тому способствовал, но этой темы никогда не касались. С согласия Ли он отправился в Делавэр вместе со мной, Томми Моррисоном и моим другом по академии Джозефом Бонфиглиоли (спустя год он погиб, преследуя грабителя, похитившего восемьдесят долларов из винного магазина). Каждый вечер ровно в девять Уолтер звонил Ли узнать, как дела у нее и детей.
К тому времени мы были знакомы с Коулом, наверно, года четыре. Встретились впервые в одном из кафе, облюбованном полицейскими. Я был тогда молод, только закончил учебу и подавал большие надежды. Уже тогда мне прочили, что о моих заслугах будут писать газеты. И написали... спустя много лет, но кто бы мог предположить тогда, в связи с какой трагедией мое имя станет известно...
Уолтер был коренаст, костюм на нем не выглядел будто с иголочки. А борода напоминала о себе проступающей на щеках и подбородке синевой уже спустя час после бритья. Он заслужил репутацию упорного, дотошного сыщика, чьи вспышки озарения давали толчок, казалось, зашедшему в тупик делу, когда лимит удачи, отпущенный почти каждому расследованию, был на исходе.