— Да, мне сюда и нужно.
— Это беспокойное местечко.
— Все нормально, не беспокойтесь. У меня крутые друзья.
Винный склад фирмы «Манчино» находился в одном ряду с другими строениями подобного рода, тянущимися вдоль длинной плохо освещенной улицы к западу от Северного Бульвара. Это было здание из красного кирпича с полустертым названием на стене под самой крышей. Все окна закрывали белые щиты. Никаких ламп на стенах не оказалось, и пространство между воротами и зданием скрывала непроглядная тьма.
Через улицу находился вход на обширный двор, занятый складскими помещениями и железнодорожными контейнерами. То здесь то там валялись поддоны и поблескивали лужи с вонючей застоявшейся водой. В мутном свете грязных прожекторов я заметил невероятно худющего пса, целиком поглощенного какой-то добычей, которой ему посчастливилось разжиться.
Как только я вышел из такси, в переулке рядом со складом коротко мигнули фары. Несколькими секундами позже, когда такси уже отъезжало, из черного «шевроле» вышли Эйнджел с Луисом: первый нес увесистую на вид спортивную сумку, а второй был как всегда безупречен и неотразим в черной кожаной куртке, черном костюме и водолазке также черного цвета.
Эйнджел подошел ближе и недовольно скривился. Неудивительно: мой костюм после встречи с Хайамзом был порван и вымазан в грязи. Кроме того, рана открылась и начала кровоточить, поэтому манжет рубашки стал бордовым от крови. Все тело ныло, и я порядочно устал от смертей, которых уже досыта насмотрелся.
— Видок у тебя что надо, — поприветствовал меня Эйнджел. — Где у нас танцульки?
— А вот там, — я перевел взгляд на здание склада. — Я ничего не пропустил?
— Здесь — ничего. Между прочим, Луис только что от дома Ферреры.
— Около часа назад на вертолете прибыл Бобби Сциорра, — вступил в разговор Луис. — Думается мне, у них с Пили сейчас идет задушевная беседа.
Я кивнул и сказал:
— Идемте.
Склад был обнесен высокой кирпичной стеной, увенчанной колючей проволокой и битым стеклом. Стена у входа поворачивала внутрь, и ворота, также с проволокой поверху, слегка вдавались в глубь двора. Сплошные створки соединяла цепь, скрепленная замком. Луис с независимым видом прохаживался поодаль, а Эйнджел тем временем достал из сумки небольшую дрель, сделанную на заказ. Он вставил бур в скважину замка и нажал на спуск. Тишину ночи прорезал тонкий пронзительный свист, и, как по команде, все собаки в округе откликнулись раздраженным лаем.
— Черт возьми, Эйнджел, — зашипел Луис, — у тебя в этой штуке свисток, что ли?
Эйнджел не удостоил его ответа, и через несколько мгновений замок раскрылся.
Как только мы оказались во дворе, Эйнджел осторожно снял замок и навесил его с внутренней стороны. Он также соединил створки цепью, так что со стороны все выглядело как надо, хотя кое-кому могло показаться странным, что замок с цепью висят со стороны двора.
Винный склад был построен в тридцатые годы, но и тогда, несмотря на действовавший еще сухой закон, он мог использоваться по прямому назначению. Массивные боковые двери справа и слева были наглухо закрыты, так что оставался один вход: через дверь с фасада. Заваренным оказался даже запасный выход. Двор окутывала тьма, поскольку дежурное освещение не работало, а свет уличных фонарей сюда не проникал.
С карманным фонариком во рту Эйнджел, вооруженный набором отмычек, колдовал над замком. Не прошло и минуты, как мы оказались в здании и зажгли большие фонари. Непосредственно у дверей стояла будка охранника или сторожа, сохранившаяся со времен, когда склад действовал. Пустые полки тянулись вдоль стен, а кроме того, через все помещения тянулся еще один стеллаж, так что с каждой стороны имелся проход. Полки состояли из ячеек, в каждой из которых могла поместиться бутылка с вином. Пол был вымощен камнем. Здесь посетители могли ознакомиться с ассортиментом. В подвале хранились ящики. В дальнем конце зала, на возвышении, находилась конторка, к которой вела лесенка в три ступени. Рядом с нею более широкая лестница уходила вниз.
Кабина грузового лифта старого образца стояла незапертой. Эйнджел вошел внутрь и нажал на рычаг. Кабина послушно опустилась на несколько футов. Он вернул платформу лифта на прежний уровень, вышел и посмотрел на меня, удивленно подняв брови.
Мы стали спускаться. Лестница состояла из четырех маршей, что соответствовало двум этажам, но между наземным этажом и подвалами промежуточного уровня не было. У основания лестницы мы уперлись в запертую деревянную дверь. Через окно в ней можно было разглядеть в свете фонарей своды подвала. Я предоставил Эйнджелу заняться замком: для него это было плевое дело. Мы переступили порог, и я заметил, что Эйнджелу не по себе. Спортивная сумка словно вдруг потяжелела в его руках.
— Хочешь, я понесу ее? — предложил Луис.
— Когда я состарюсь, будешь кормить меня через трубочку, — отшутился Эйнджел. В прохладном подвале его прошиб пот, и он торопливо слизнул капли, выступившие над верхней губой.
— Да, я тебя практически уже через трубочку и кормлю, — негромко заметил идущий сзади Луис.
От дверей в глубь подвала шли округлые ниши, напоминающие пещерки. В каждой от пола до потолка вертикально располагались решетки. В центре имелась калитка. В этих нишах некогда хранилось вино. Как видно, ими не пользовались очень давно: мусор и старая упаковка покрывали пол. В одной из ниш, лучи наших фонарей наткнулись на часть пола со снятым покрытием. Справа в ближайшей к нам нише вместо цементных плит виднелась земля. Дверца в нее была приоткрыта.
Среди каменных стен наши шаги отдавались гулким эхом. Внутри ниши мы увидели чистый, без мусора пол, а там, где отсутствовал цемент, земля лежала ровным слоем. На зеленом металлическом столе в углу имелось по две прорези с каждой стороны, куда были продеты кожаные ремни. В другом углу стояла большая бобина полиэтиленовой пленки.
По стенам в два ряда располагались пустые полки, за исключением одной, у дальней стены, где лежал какой-то сверток, плотно завернутый в пленку. Я подошел поближе и посветил на него фонарем: сквозь пленку стала заметна хлопчатобумажная ткань брюк и рубашка в зеленую клетку. Я прошелся лучом по всему свертку и увидел маленькие башмачки, и копну волос, а еще бесцветное лицо с растрескавшейся и лопнувшей кожей и раскрытые глаза с помутневшей роговицей. Запах разложения несколько приглушенный пленкой, тем не менее, ощущался сильно. По описанию я узнал одежду и понял, что нашел Эвана Бейнса, малыша, пропавшего во время праздника в имении Бартонов.
— Боже милостивый! — ахнул Эйнджел. Луис промолчал.
Я подошел ближе и присмотрелся к пальцам и лицу. Если не считать последствий разложения, тело осталось неповрежденным, одежду мальчика, по всей видимости, также не трогали. Перед смертью Эвана Бейнса не подвергали мучениям, однако на виске кожа сильнее изменила цвет, и в ухе виднелась засохшая кровь.
Пальцы левой руки были развернуты к груди, а правой — сжаты в кулачок.