— Добро пожаловать в Новый Орлеан, Берд, — синтезированный голос колебался, как туман, меняя тона.
Я подождал несколько мгновений и кивнул техникам. Брие уже искал Вулрича. На экране компьютера у балкона одна за одной мелькали карты. Мне был слышен голос Странника даже через наушники.
— Совсем ни к чему было беспокоить твоих друзей из ФБР, — он говорил голосом маленькой девочки. — Агент Вулрич с тобой?
Я молчал, ощущая убегающие секунды.
— Черт побери, Берд, не надо со мной хитрить, — тоном раздраженного ребенка продолжал Странник. От ругательства впечатление становилось еще гаже.
— Его здесь нет.
— Через тридцать минут продолжим, — на том конце провода повесили трубку.
— Он в курсе дела, — пожал плечами Брие. — Значит, не станет говорить долго, чтобы не засекли, — он опять улегся на кровать дожидаться Вулрича.
Вид у Вулрича был измотанный. От недосыпа вокруг глаз появились красные круги, и дыхание не отличалось свежестью. Он то и дело двигал ногами, как будто ему жали башмаки. Спустя пять минут после его прихода прозвенел звонок. По знаку Брие я взял трубку.
— Да.
— Слушай и не перебивай, — женский голос говорил тоном любовницы, готовящейся поведать о своих тайных фантазиях. Но голос этот был каким-то искаженным, ненастоящим. — Жаль, что все так вышло с милашкой Вулрича. Но жаль потому, что она ускользнула от меня. Ей полагалось там быть. У меня на ее счет имелись особые планы. Но у нее, как выяснилось, тоже было кое-что на уме.
Вулрич сильно прищурился, но больше ничем не показал, что услышанное его задело.
— Надеюсь, вам понравилось мое исполнение, — продолжал голос. — Может быть, вы даже начинаете что-то понимать. А если нет, то не стоит беспокоиться. У вас будет еще много возможностей все понять. Бедняга Берд. Бедняга Вулрич. Теперь горе объединяет вас. Постараюсь найти вам кого-нибудь для компании.
Голос снова изменился на низкий и угрожающий.
— Это мой последний звонок. Частные разговоры подслушивать невежливо. Мое следующее послание будет кровавым.
Разговор на этом закончился.
— Проклятье, — откликнулся Вулрич. — Вы хоть что-нибудь успели сделать?
— Решительно ничего, — Брие с досадой швырнул на постель свои наушники.
* * *
Я оставил федералов грузить свое имущество в белый фургон, а сам направился в «Наполеон Хаус» звонить Рейчел. Пользоваться мобильным как-то не хотелось. У меня появилось чувство, что разговор с убийцей оставил на нем грязный отпечаток. Да и после долгого сидения в душной комнате меня тянуло прогуляться.
Она откликнулась с третьего раза.
— Привет... — она умолкла, пытаясь определиться, как ко мне обращаться.
— Называйте меня Берд, — пришел ей на выручку я.
— Вовремя сказано... Где вы сейчас? Я слышу сильный шум, — заговорила она, нарушая неловкую паузу.
— Да, здесь шумновато. Новый Орлеан как-никак, — согласился я и вкратце обрисовал произошедшие события. Она слушала, не перебивая, и пару раз до меня донеслось ритмичное постукивание ручки по трубке.
— Вам говорят что-либо детали? — в заключение поинтересовался я.
— Что-то маячит знакомое из студенческих времен, но я не уверена, что мне удастся раскопать в памяти то, что нужно. Много воды утекло с тех пор. А что касается вашего предыдущего разговора с тем человеком, у меня есть для вас кое-что. Но информация довольно туманная, — она помолчала. — Где вы остановились?
Я сообщил ей номер телефона гостиницы и ее название. Она записала, повторяя для себя.
— Вы собираетесь мне перезвонить?
— Нет, я сейчас заказываю билет и вылетаю к вам.
Повесив трубку, я обвел взглядом неярко освещенный бар, заполненный до отказа местной публикой и посетителями, слегка напоминающими богему; часть из них, туристы, занимали комнаты над баром. В воздухе густой завесой висел дым, и звучало какое-то классическое произведение, название которого выскочило из головы.
Что-то в звонках Странника раздражало меня и настораживало, но я не мог понять, что именно. Он знал, что я в Новом Орлеане, знал, где я остановился, так как ему было известно о присутствии федералов, а из этого следовало, что он знаком с методами ведения следствия и следил за тем, как идет расследование. Об этом с самого начала предупреждала Рейчел.
Должно быть, он находился на месте преступления в одно время с нами или побывал там вскоре после нас. Его желание не затягивать разговор понятно: линия прослушивалась, но вот второй его звонок... я мысленно прокрутил его в памяти, стараясь отыскать источник беспокойства, но все впустую.
Мне очень хотелось остаться в «Наполеоне» и наслаждаться атмосферой старого бара, проникнутой радостью жизни, но я вернулся в свою гостиницу. Несмотря на жару, я распахнул большие окна и вышел на балкон. Я смотрел на здания с чугунными решетками балконов и вдыхал смешанные с запахом выхлопов ароматы, источаемые кухней ресторана по соседству. Из бара на улице Губернатора Николса неслись звуки джаза, а по Беобон-стрит народ с веселыми криками и смехом направлялся погулять в крутых кабаках; мелодичный местный говор смешивался с голосами приезжих — одним словом, жизнь за окнами била ключом.
Я стоял и думал о Рейчел Вулф. Мне вспомнились ее падающие на плечи волосы и россыпь веснушек на белой шее.
Ночью мне приснился жуткий сон. Я видел амфитеатр, заполненный стариками. Высоко на стенах, задрапированных узорчатой тканью, горели два факела, освещая в центре прямоугольный стол со скругленными краями и ножками, напоминающими формой кости. На столе лежала Флоренс Агуиллард. Бородатый мужчина в темных одеждах терзал ее чрево скальпелем с ручкой из слоновой кости. На ее согнутой под неестественным углом шее и за ушами виднелся багровый след от веревки.
Когда хирург сделал разрез, из чрева ее поползли, падая на пол, угри. Глаза мертвой женщины раскрылись, и она попыталась крикнуть, но хирург тряпкой закрыл ей рот. А старики молча наблюдали за происходящим, и во тьме бренчали костями скелеты. Хирург продолжал кромсать ее плоть, стоя по щиколотку в черных угрях, пока в ее глазах не померк свет.
А на грани света и тьмы стояли и смотрели на все еще чьи-то фигуры. И вот они вышли ко мне из полутьмы, моя жена и дочь, но с ними был кто-то еще, державшийся позади. Я видел только смутные очертания призрачной женской фигуры. Она принесла с собой стойкий запах гниющей растительности, зеленоватых вод и вздувшегося трупа, обезображенного разложением и газами. Она лежала в чем-то маленьком, тесном и неподатливом. Иногда о стенки ударялась рыба. Я проснулся, все еще ощущая ее запах, и голос этой женщины продолжал звучать в моих ушах:
— Помоги мне.
Кровь бросилась мне в глаза.