Оказалось, что Эйнджелу с Луисом не удалось выведать у Стейси Байрон ничего существенного. С фасада за домом следили федералы или местные полицейские, но приятели зашли со двора. Блистая улыбкой и осанкой завсегдатая фитнес-клуба, Луис сообщил ей, что они проверяли ее сад. В течение следующего часа разговор шел о ее бывшем муже и о том, как часто Луис тренируется и были ли у него белые женщины. С этого момента Эйнджел начал злиться по-настоящему.
— Она говорит, что не видела его месяца четыре, — рассказывал Луис. — И в последнюю их встречу они не разговаривали долго. Он спросил, как она, как дети и захватил с чердака кое-что из своих старых вещей. У него был пакет с фирменной эмблемой одного из магазинов в Опелоусесе, и теперь федералы перенесли поиски туда.
— Она знает, почему разыскивают ее мужа?
— Нет. Как они ей объяснили, он мог бы им помочь сведениями по каким-то нераскрытым преступлениям. Но она не тупая, и я постарался выведать у нее побольше. Как она говорит, его всегда интересовала медицина, и ему одно время хотелось стать врачом, хотя образования для этого он не имел никакого.
— А ты не спросил, смог бы он, по ее мнению, ее убить?
— Мне и спрашивать не пришлось. Когда они спорили из-за условий развода, он грозился ее прикончить.
— А она запомнила, что он тогда сказал?
— Угу, — кивнул Луис. — Он пообещал содрать шкуру с ее паршивой рожи.
* * *
Эйнджел и Луис расстались, не помирившись. Эйнджел удалился в комнату Рейчел, а Луис уселся на балконе, и Новый Орлеан окружил его своими запахами и звуками, но приятными из них были далеко не все.
— Я бы не прочь перекусить, — признался Луис. — А ты как?
Мне казалось, он настроен поговорить, но я еще ни разу не оставался в обществе одного Луиса без Эйнджела.
Надо было проведать, как там Рейчел. В постели ее не было, а в ванной шумела вода. Я негромко постучал.
— Открыто, — ответила она.
Я вошел и увидел ее, прикрывающуюся занавеской.
— Тебе идет, — одобрил я. — В этом сезоне прозрачная пленка — последний писк.
Выглядела она неважно. Сон не освежил ее. Под глазами остались черные круги, и вид у нее был усталый и болезненный. Она улыбнулась вымученной улыбкой.
— Хочешь, пойдем куда-нибудь поедим?
— Мне есть не хочется. Я немного поработаю, а потом проглочу пару таблеток, чтобы поспать хорошенько, без снов.
Я сказал, что мы с Луисом собираемся пойти перекусить, и вернулся к Эйнджелу. Он просматривал набросанные Рейчел заметки.
— Много пустых мест, — кивнул он на листок с моей схемой на стене спальни.
— Некоторые детали надо еще выяснить.
— Ага, например, кто это сделал и почему, — криво усмехнулся Эйнджел.
— Ну, зачем же зацикливаться на мелочах, — в тон ему ответил я. — Как ты, ничего?
Он кивнул.
— Что-то все это, — он махнул рукой на рисунки, развешанные по стене, — начинает на меня действовать.
— Мы с Луисом идем перекусить. Ты с нами?
— Нет, я вам только аппетит испорчу. Луис в твоем распоряжении.
— Большое спасибо, приму к сведению. А ты пока присмотри за Рейчел, хорошо? Ей сегодня не сладко. Я буду напротив.
* * *
Мы с Луисом сидели в ресторане «У Феликса» на углу Бербон-стрит и Ибервилл-стрит. Туристы больше жаловали заведение напротив, где в ладьях из французского хлеба подавали красную фасоль и рис с пряностями, либо отправлялись в классический французский ресторан, такой как «Нола». В «Феликсе» кормили попроще, но добротно и сытно.
Луис заказал устриц и ел их с подливкой, запивая пивом, а я выбрал картофель фри, цыпленка и минеральную воду.
— Официант думает, что ты красотка из балета, — заметил Луис, когда я отхлебнул воды. — Если бы в городе был балет, он бы стал выпрашивать у тебя билеты.
— Кто о чем думает, — ответил я, — а ты не соответствуешь стереотипу и путаешь все карты. Может быть, тебе нужно держаться жеманнее.
Он усмехнулся и поднял руку, чтобы заказать еще пива. Заказ прибыл немедленно. Официант убедился, что у нас есть все, что нужно, и постарался не задерживаться у нашего столика. И другие посетители предпочитали идти к своим местам кружным путем, подальше от нас, а те, кому пришлось с нами соседствовать, старались побыстрее разделаться с едой. А все из-за Луиса: его словно окружало облако потенциальной угрозы, более того, возникало чувство, что угроза может материализоваться, причем произойдет это не в первый раз.
— А как насчет твоего друга Вулрича? — спросил Луис, запивая еду пивом. — Ты ему доверяешь?
— Даже не знаю. У него свои планы.
— Он из ФБР. А у них всегда свой интерес, — Луис смотрел на меня изучающим взглядом. — Знаешь, если бы ты в связке с ним пошел в горы и повис бы над пропастью, мне думается, он бы обрезал веревку.
— Ты — циник.
— Если бы мертвые могли говорить, они бы назвали всех циников реалистами, — снова скривил губы в усмешке Луис.
— Если бы мертвые могли говорить, они бы посоветовали нам заниматься больше сексом, пока мы на это способны, — я ткнул вилкой в картошку. — У федералов есть на тебя что-нибудь?
— Разве что подозрения, и ничего больше. Но не об этом теперь речь.
Он смотрел на меня не мигая, и во взгляде его не осталось тепла. Если бы Луис почувствовал, что Вулрич подобрался к нему слишком близко, он убил бы его и после не мучался бы угрызениями совести. Такая вот мысль пришла мне в голову в этот момент.
— А почему Вулрич нам помогает? — спросил Луис.
— Я тоже об этом думал, — признался я. — И ничего определенного не придумал. Частично его помощь можно объяснить необходимостью находиться в курсе всего происходящего. Снабжая меня информацией, он имеет возможность контролировать степень моего участия.
Но этим дело не ограничивалось. Луис не ошибся. Вулрич следовал своим планам и интересам. В нем существовала скрытая глубина, но у меня о ней имелось только отдаленное представление. Вот так колебание цвета воды на поверхности океана дает понять, что внизу скрыты крутые склоны и бездонные пропасти. Он был не из тех, с кем легко и просто. Наши дружеские отношения складывались на его условиях. За время нашего знакомства от него, случалось, месяцами не приходило известий. Он компенсировал такие перерывы странной преданностью, создавая ощущение, что он никогда не забывает тех, кто ему близок, даже исчезая на некоторое время из их жизни.
Но на службе он вел себя жестко. Должности заместителя начальника отдела Вулрич добился, подсиживая других, присоединяя свое имя к ответственным операциям и вставляя палки в колеса тем, кто стоял на его пути. Его честолюбие не знало пределов, и, возможно, он рассчитывал, что поимка Странника откроет ему дорогу дальше наверх: к должности начальника отдела, помощника начальника отдела в управлении и, может быть, он надеялся в будущем стать первым кандидатом на пост начальника отдела в управлении. Он уже позаботился о том, чтобы отстранить от расследования местную полицию, и постарался ограничить до минимума мое участие, в то же время снабжая меня информацией, чтобы я оставался в курсе событий. Давление на него было велико, во, если ему удастся довести дело Странника до победного конца, в Бюро его ожидали радужные перспективы.