Закрыв дверь за нами и не садясь, я приказала ей:
— А теперь быстро выкладывай, что ты знаешь.
— Трип не убивал Эшли. Точно.
Я ошарашенно уставилась на нее.
— Если ты знаешь точно, что это не Трип, ты должна знать, кто это сделал. Кто, по-твоему, убил Эшли?
Беззвучные слезы потекли у нее по лицу. Она стала вытирать их по-детски, кулаком.
— Филиппа! — строго прикрикнула я на нее.
Филиппа подняла на меня заплаканные глаза, впервые громко всхлипнула и сказала:
— Это я убила Эшли.
У меня дыхание перехватило. Невольно я покосилась на дверь. Массивная коренастая Филиппа стояла между мной и дверью. Но в доме Пейтон при десятке слуг что могло произойти?
Тем не менее я сделала инстинктивно несколько шагов назад, чтобы быть готовой к любым неожиданностям.
Она верно истолковала мой маневр:
— Ты меня не поняла! Я не совсем правильно выразилась. Я ее не хотела убивать. Так вышло. Это был несчастный случай.
Боже мой, и убийца туда же — несчастный случай!
Филиппа разрыдалась.
— Давай сядем. — Я нашла в себе силы подойти к ней, взять за руку и усадить на диван. Сама я осталась стоять. — Кончай реветь! Рассказывай!
Она только всхлипывала и хлюпала носом. И тушь на глазах, и помада на губах размазались, и лицо Филиппы напоминало картинку абстракциониста.
— В тот день, выйдя из кухни, ты пошла к силосной башне? — стала я помогать ей.
— Д-да. Пейтон сказала какую-то гадость. Я убежала. Обычно в таких случаях я плачу в дальней кладовке. Но в тот день девочки заскакивали туда каждые десять минут то за одним, то за другим. И я решила отсидеться в башне. Я помнила, что рабочие оттуда ушли. Однако забыла, что там Эшли.
— И при тебе что-то случилось с ней?
— Нет, Эшли я вообще не видела.
— То есть?
— Я попробовала открыть дверь. Она не поддавалась. Тогда я со злости разбежалась и двинула ее плечом. Дверь с жутким грохотом распахнулась, а я едва не шмякнулась на бетонный пол. И точнехонько в этот момент я услышала грохот наверху и после этого громкий удар неподалеку, где-то на первом этаже. Я страшно испугалась — ума не могла приложить, что там упало из-за меня. Если что ценное — Пейтон меня со свету сживет. Смотреть я не стала, захлопнула за собой дверь и побежала в панике прочь. Села в машину, завела мотор, но так никуда и не поехала. Посидела несколько минут с включенным мотором, сообразила, что в башне ничего ценного разбиться не могло, успокоилась и вернулась в кухню.
Я пыталась собраться с мыслями и понять смысл ее сбивчивого рассказа.
— Значит, ты слышала, как Эшли ударилась об пол. А грохот до этого был падением лестницы на третьем уровне. Так?
— Вроде бы. Я так шваркнула дверью о стену, что Эшли вздрогнула и потеряла равновесие. Ведь в башне такое дурацкое эхо.
— Почему я должна тебе верить? Ты могла просто подняться на третий уровень по лестнице и столкнуть Эшли вниз.
— Ты… ты с ума сошла! — воскликнула Филиппа, мгновенно переставая всхлипывать. — Ты рехнулась! Чтобы я… чтобы я… Эшли? И с какой стати? Да и высоты я дико боюсь. Меня никакими коврижками не заманишь даже на второй уровень этой поганой башни!
Я задумалась.
— Ладно, предположим, ты не врешь. А сидя в машине так долго, ты видела, как кто-нибудь выходил из башни?
— В том-то и дело, что нет. Я машинально все время смотрела на дверь. Никто оттуда не выходил. Значит, это я виновата в ее смерти.
— Когда ты поняла, что произошло на самом деле? — спросила я.
— Только после того, как приехала полиция и стала во всем разбираться.
— Почему ты не призналась сразу?
Мне было жаль Филиппу. С другой стороны, я страшно злилась. Из-за ее долгого молчания мне пришлось столько дней блуждать в потемках, когда истина была совсем рядом.
— Я перепугалась. Что я дверью хлопнула и она упала из-за меня, это еще не так страшно. Но я ведь могла остаться на секунду, оглядеться, увидеть Эшли. Я убежала как последняя дура. А она там медленно умирала. Ее могли бы спасти. Я испугалась, что меня арестуют.
— А почему ты призналась теперь?
— Ты все ходила и спрашивала. И мне стало стыдно. Я уже не могла больше молчать.
— Ладно, молодец, что облегчила душу. Могу тебя успокоить — Эшли погибла мгновенно. Ее никто не смог бы спасти. На тебе вины нет. Это был трагический несчастный случай. Разумеется, если ты не лжешь. Трип вчера угрожал мне пистолетом. Он негодяй. Но Эшли он по крайней мере не убивал. Тебе необходимо позвонить в полицию. Или нет, поезжай в участок прямо сейчас и сделай признание. Не бойся, ты только свидетельница.
— Все равно все кругом будут думать, что я чудовище.
— Если ты смолчишь, ты действительно чудовище, — сказала я.
Я дала Филиппе телефон детектива Пиховски и велела идти прямо к нему. Затем проводила ее в туалет. Вести ее через холл в таком виде — значит, вызвать массу вопросов у Клары и остальной прислуги.
Пока Филиппа умывалась, я продумывала услышанное.
Ее рассказ по мере размышления над ним казался мне все более и более правдивым.
Выходит, детектив Пиховски в этом случае прав: Эшли погибла случайно.
Мне вспомнилось эмоциональное состояние Эшли в тот день. Вся на нервах, вся издерганная. Нетрудно представить ее на складной лестнице.
Она поправляет лампу. Тянется всем телом вверх. Возможно, даже поднимается на цыпочки на ступеньке складной лестницы.
Внизу раздается утроенный эхом громкий непонятный звук.
Бабах!!!
Эшли вздрагивает, резко наклоняется в сторону лестничного проема, чтобы посмотреть, что случилось внизу, — и летит в пропасть.
Вот каким образом она умудрилась упасть не на пол, а в лестничный проем — из-за собственного резкого движения в сторону лестничного проема.
Лестницу не толкнули. Эшли сама случайно качнула ее.
Хорошо, размышляла я дальше, а что же с двумя другими смертями?
Факт шантажа со стороны Джейми остается фактом. Трип мог убить ее. А затем и Робин.
Но что значит эта его саркастическая фраза: «Да ты, оказывается, ничего не поняла!»
Чего я не поняла? Почему я ничего не поняла?
Фраза Трипа может означать только одно: я тебя преследовал потому, что ты хотела открыть ящик Пандоры, ты могла разворошить давнюю историю с «Тай чи» и прочими махинациями — историю, из которой я, казалось, благополучно выпутался. И ты действительно спровоцировала Дэвида вернуться в прошлое и вывести меня на чистую воду. Но подружек невесты я не убивал.