Амель снова спросила:
— Почему вы здесь? Вы должны были пойти к Ружару. Он опытнее меня. Его-то послушают. — Она видела, что агент сомневается, а главное, избегает ответа, и поняла, чего он от нее ждет. — Потому что я дочь эмигрантов, да? Как вы? — Забыв об осторожности, она снова раскричалась: — Между нами нет ничего общего!
Удивленный таким бурным всплеском эмоций, Феннек прежде всего попытался заставить ее замолчать, затем, не достигнув желаемого результата, перешел в контрнаступление:
— Мне казалось, что вы смелая, неподкупная журналистка. Похоже, я ошибся.
— Избавьте меня от необходимости выслушивать ваши дешевые нравоучения, ваше положение слишком шатко, чтобы учить меня. Будет лучше, если типы вроде вас… — Амель не закончила.
Они смерили друг друга ненавидящим взглядом, затем напряжение спало.
— Еще я хотел предостеречь вас. За вами следят.
— Знаю, вы мне уже об этом сказали.
— Нет, эти недавно. Есть кое-кто еще.
Амель опустила глаза.
— Как-то вечером я наблюдал за вами в районе Бастилии. Вы встретились с мужчиной, не старым, среднего роста, с коротко постриженными темными волосами. Вы часто видитесь? Он ваш друг?
Ответа не последовало.
— Как давно вы его знаете? — Карим взял ее за плечи, чтобы развернуть к себе лицом, и пристально посмотрел ей в глаза. — Вы ведь знаете, о ком речь. Вы только что произнесли одно имя, Жан-Лу. Это он, не так ли? Вы подумали, что я — это он, и испугались. И были правы, потому что он вернется. У него нет выбора.
Резким движением Амель высвободилась из рук Феннека.
— Мне очень жаль, но я не оправдала себя как журналист. Ничем не могу быть вам полезна.
Она отступила на несколько шагов.
— Не можете или не хотите? Не давайте своим чувствам ослепить вас относительно истиной природы этого человека. Он всего лишь убийца и…
— Довольно! Уходите!
Феннек сделал глубокий вдох и продолжал:
— Я подожду еще несколько дней. Если вы передумаете, вот электронный адрес: я составил его из наших имен: [email protected] Напишите мне. — Он ждал какого-нибудь знака согласия, его не последовало. — Удачи.
И он исчез во мраке.
13.01.2002
Линкс припарковал свой «Транзит» в небольшой промзоне между двумя зданиями. В нескольких метрах от железной дороги. Стояла ночь, все было тихо.
Он сверился с часами. Скоро.
Позади него, в машине, что-то шевельнулось. Он обернулся: связанный Фарез Хиари проснулся и застонал. Долгого дня и бессонной ночи хватило, чтобы выдать все, что ему было известно. И все это из-за неловкого жеста и нежного взгляда в сторону балкона. Слабое место, ключ. Трудно поверить, что этот любящий отец семейства в течение долгих месяцев готовился к тому, чтобы залить не подозревающую об опасности толпу людей нейротоксическим дождем.
Камель Ксентини: ложное имя Зубеира Уннаса, адрес, детали их последней поездки на юг, предстоящие встречи — джихадист выдал все в обмен на жизнь своих детей. Так что агент знал время телефонного звонка, назначенного на сегодняшний вечер. Он даже уточнил условные знаки опознавания и опасности.
Затем он все проверил.
Вчера он отправился в условленное место. Заброшенный гараж на западе Парижа точно совпал с описанием, сделанным его пленником. Ксентини был там. Из своего укрытия Линкс видел, как он вышел, оглядел подступы к своему тайнику и отправился за какими-то покупками, как любой одинокий обыватель субботним вечером. Чтобы не рисковать, агент не пошел за ним. В этом не было необходимости, Уннас не собирался немедленно покидать это место, ему предстояло еще позвонить сообщнику.
Так что Жан-Лу ушел, чтобы поразмышлять. На этой стадии ему следовало связаться с Шарлем, и тот бы завершил работу. Но агент этого не сделал.
Он проглотил еще одну таблетку вирджила и запил кока-колой.
Охота заканчивается только с убийством жертвы.
Снова взгляд на часы. Линкс поднялся и пошел назад.
Фарез больше не шевелился и не производил ни малейшего шума. Просто с тревогой наблюдал за своим мучителем.
Чтобы оглушить его, Линкс отвесил ему серию коротких электрических разрядов. Затем перерезал путы из пластыря и вечной клейкой ленты и помог выйти из машины.
Кое-как преодолев небольшую асфальтированную площадку, они подошли к железнодорожным путям. Рельсы задрожали. Огни вдали. Агент некоторое время зачарованно смотрел на их приближение. Снова раздался электрический треск дубинки, и исламист на четвереньках осел на насыпь. Один.
Понемногу Фарез начал осознавать приближение ночного поезда. Он попытался встать — ему это почти удалось, — но снова рухнул на пути. В последнем усилии он приподнял голову и взглянул на поезд. Пронзительные свистки и железный скрежет — громкий, очень громкий, становящийся все громче — заглушили его последнее неистовое: «Аллах акбар!» В железном грохоте удара не было слышно. Прежде чем резко, но слишком поздно, через несколько метров после соприкосновения, начать тормозить, моторный вагон втянул под себя тело.
Сервье уже удалялся.
Самое начало шестого. Выход был здесь, в спящем под только что начавшимся мелким дождичком проулке. Ни огонька в окнах.
Войти сразу или еще подождать. Даровать Зубеиру Уннасу последнее пробуждение, выход на улицу через час или два, чтобы прогуляться, вдохнуть аромат города, жизни. А когда он вернется, взять его.
Слишком долго. Сейчас получится быстро: дуло к виску спящего — и бабах!
Линкс вышел из пикапа и миновал перекресток, на который выходил проулок террориста. Дойдя до нужного тротуара, он прижался к стене, чтобы сузить угол обзора и избежать риска быть замеченным из окна. Затем двинулся вперед, зажав в нетерпеливой руке орудия взлома. Миновав металлическую перегородку, он оказался перед дверью террориста.
Зонд, сенсорная отмычка, прочесывание, щелчок. Едва различимый.
Пистолет бесшумный.
Он закрыл за собой дверь.
Присев, Сервье дал глазам привыкнуть к сумраку небольшой прихожей. Вскоре справа он различил ведущую на второй этаж, вероятно к квартире, металлическую лестницу. Прямо перед ним был застекленный тамбур, за ним находились остальные помещения, возможно гараж, основное пространство которого он видел перед собой и слева.