Что это за мужик? Она собиралась провести утро с Ружаром — так она сказала, когда вернулась. Но ничего не говорила о другом мужчине.
Вернувшись в почту, Сильвен просмотрел корреспонденцию Амель за несколько дней. Там было много сообщений от этого незнакомца. В последнем упоминалась встреча в баре на площади Атене! Выбор не случайный. Сильвен тоже посещал это место — с некоторыми клиентами или приятелями из банка. И их любовницами. И всегда избегал приводить туда Амель, хотя ему не в чем было себя упрекнуть. Он ходил туда по работе, это не для нее.
В самом первом сообщении Амель благодарила этого Сервье за то, что он вернул «ее бумажник». Это еще что за история? Письмо было датировано девятым октября. Интересно, когда она умудрилась потерять документы? Она ничего не рассказывала. Жена что-то от него скрывает. Почему?
Сильвен разъединился и в задумчивости снова уселся на диван. Амель пришлось зайти за ним в гостиную, чтобы он сообразил, что она зовет его.
14.10.2001
Автомобиль Понсо покинул набережную де ля Рапе и въехал в паркинг Института судебно-медицинской экспертизы. Из-за пасмурного неба кирпичное здание казалось еще более мрачным, чем обычно. Всю дорогу Понсо надеялся, что его примет кто-нибудь другой, а не Магрелла́. Но что за непруха, именно он как раз и поджидал на улице его приезда, воспользовавшись минутой покоя, чтобы выкурить сигаретку.
Сыщики обменялись крепким рукопожатием. Они были знакомы и симпатизировали друг другу еще с полицейской школы, и каждый старался по возможности помочь коллеге. Сегодня не тот случай.
— Спасибо, что приехал.
— Не за что, я совсем извелся с этой хренью в конторе.
— Ты теперь вкалываешь и по воскресеньям?
— Да, в последнее время работы по горло. Как дела в тридцать шестом?
Магрелла раздавил окурок.
— Все так же. За исключением антитеррористического отдела. Они наконец нашли себе дело. Вскрывают ячейки в камерах хранения и следят за подозрительными грузами.
— Что же, важные дела.
— Да уж. Пошли.
Понсо последовал за своим коллегой, руководителем группы криминалистов Института судебно-медицинской экспертизы.
— У нас поплавок. Вообще-то, его выловил второй отдел Управления судебной полиции. Но один из найденных при нем паспортов оказался в картотеке, и прокуратура скинула его нам.
— Издержки славы.
Петляя по унылым и плохо освещенным коридорам, они дошли до одного из залов вскрытия.
Понсо остановился на пороге. Их ждали трое живых и четверо мертвых. Все молчали, слышно было лишь электрическое гудение, скрежет металла и звук льющейся густой жидкости. Одуряющий запах смерти заглушал все остальные, и Понсо не мог удержаться от мысли обо всех этих рассеянных в воздухе крошечных пахучих частицах разложившейся плоти, которые проникали в ноздри и заполняли его тело.
Офицер госбезопасности подавил тошноту.
Магрелла знаком предложил ему подойти и кратко представил его судмедэксперту — своему ассистенту и заместителю Жаке. Тот подбородком указал на лежащий на столе вздувшийся труп с серовато-зеленоватой кожей.
Здесь запах был сильнее.
Из-за сильно деформированного лица мертвеца Понсо не сразу узнал его.
— Мишель Хаммуд. — Он не смог удержаться и пробормотал его имя.
— Твой клиент? — Магрелла стоял рядом и видел, как шевелились его губы.
Тело, конечности и суставы во многих местах покрывали ссадины и царапины.
Понсо обратился к эксперту, производящему пункцию:
— Он умер насильственной смертью?
— Нет, не думаю. Хотя я только начал. — Врач положил на поднос наполненный шприц. — Никакой видимой значительной травмы. Микроранки, которые вы здесь видите, — он ткнул пальцем в лодыжку, запястье и шею покойника, — появились post-mortem. [126] Повреждения от пребывания в воде.
— Сколько времени он там провел?
Эксперт перевернул мертвую руку ладонью вверх, указал на подушечки пальцев:
— Кожа на кончиках пальцев не отслаивается, линии не слишком расплылись. Не больше двух недель, я думаю.
Офицер госбезопасности покачал головой:
— Что при нем было?
Жаке ответил:
— Три паспорта, один из них на имя Насера Делиля. На него-то и отреагировал прибор. Два билета на самолет, выписанных на разные имена и соответствующих двум другим паспортам. Судя по всему, он хотел уехать из Парижа утром тридцатого сентября. Первая посадка в Копенгагене. Кроме того, мы обнаружили наличные деньги: несколько сотен франков, марки, доллары. Он носил золотые запонки, а в карманах его брюк остались лохмотья плотной сиреневой бумаги.
— Билеты метро?
— Возможно.
— Значит, его не пытались ограбить?
Остальные полицейские ответили отрицательно.
Понсо поблагодарил всех, попрощался и вышел. Он достаточно насмотрелся.
Провожая его к паркингу, Магрелла повторил свой первый вопрос:
— Так ты его знал?
— Если я скажу «нет», ты не поверишь. Последний раз я видел его весной. Он появился в окружении кое-каких типов, за которыми мы наблюдаем. Поскольку в нем заинтересованы не только мы, нас попросили избегать слишком тесного общения.
— Кто?
— Тогда? Думаю, израильтяне.
Несколько секунд Магрелла шел молча.
— Ты думаешь…
Понсо пожал плечами:
— Увидишь, что покажет вскрытие. Все возможно. Израильтяне давно следят за ним. Мишель Хаммуд вел против них собственную войну после гибели семьи в Ливане во время одного из воздушных налетов. Знаешь, как это бывает: плохое место, плохой момент, плохой пилот. Так что твой утопленник оказывал услуги всем кретинам, собиравшимся покончить с сионизмом.
— Чем он занимался?
— Он был чем-то вроде финансиста.
— Надо же, ливанец-финансист.
Они пришли на паркинг.
— Ладно, так что мне теперь делать? Спросить резидента МОССАДА? [127]
Офицер госбезопасности не ответил.
— Понятно. И где же он болтался прошлой весной, этот парень?
Понсо отвел взгляд и вздохнул:
— Я могу тебе сказать только одно. Делиль — это имя, на которое отреагируют люди с Сент-Элуа. [128]