— Полицейские сказали вам еще что-нибудь? Задавали вопросы?
— Они плохо со мной обошлись. Не проявили никакого уважения к нам, вот так-то. Я и сама знаю, что мой мальчик наделал глупостей, но это мой сын. Что они себе думают? Разве мне не больно видеть, что происходит? Им охота читать мне мораль, а, скажите? Им обязательно нужно постоянно унижать нас? Заставить нас почувствовать, что мы плохие родители? И так понятно, нечего нас обвинять!
Амель не стала отвечать на злые слова мадам Сесийон. Когда собеседница успокоилась, журналистка снова поинтересовалась, какие вопросы задавали полицейские.
— Те, что из Парижа, оказались полюбезнее здешних, которые обычно приходили. Эти снова пришли после его смерти. И, как всегда, оскорбляли и унижали нас. Они хотели знать, когда мы видели Лорана в последний раз, к кому он ходил, приходили ли к нему; опять все то же, о чем они уже сотни раз спрашивали. Что они себе думают! — Она снова рассердилась. — Что мы сами не задаем себе вопросов? Что они знают о ночах без сна, а? Я уверена, они следили за моим Лораном и давно хотели его смерти. Это они его убили, клянусь вам, это они! — Мадам Сесийон принялась рыдать пуще прежнего.
Журналистка поняла, что больше ей ничего не удастся вытянуть из этой женщины, лучше оставить ее в покое. Она вежливо дождалась, пока иссякнет очередной поток слез, и попрощалась. На пороге она вынуждена была пообещать, что не запятнает память сына Сесийонов. Правда, она не знала, как сдержать подобное обещание.
Когда дневная молитва завершилась, Карим вышел из мечети в надежде встретить Мохаммеда. Он не имел пока случая лично поблагодарить, что тот нашел ему работу. Это было предлогом, на самом же деле он надеялся больше узнать об инциденте с Махлуфом.
Он заметил салафиста, который вел жаркий спор с другими верующими возле входа в мечеть, и уже было направился к нему, когда за спиной одного из мужчин возник мальчишка, сегодня уже виденный им в «Аль Джазире». Он указывал на что-то пальцем.
Проследив взглядом в указанном направлении, Феннек увидел мужчину среднего роста, в потертом кожаном полупальто, с сумкой через плечо. Около пятидесяти, курчавые каштановые волосы, достаточно мужественные и резкие черты едва начинающего стареть лица. Журналист. «Чужак» Махлуфа.
В поле его зрения попал Мохаммед. Салафист перешел улицу, приблизился к пришельцу и обратился к нему по-арабски. Тот, поначалу явно заинтересовавшись, в конце концов испугался горячности салафиста, на помощь которому поспешили несколько верных. Замелькали руки, раздались ругательства, крики. Кто-то схватил незнакомца за воротник, он высвободился и бросился бежать, надеясь лишь на защиту святой свободы прессы.
Карим незаметно приблизился к Мохаммеду и прошептал ему что-то на ухо. Тот удивленно обернулся к нему, затем посерьезнел и молча кивнул. Не теряя времени, агент бросился за журналистом.
Вот уже почти час писака в одиночестве сидел за столиком в кафе у ворот Доре. Он сделал несколько телефонных звонков, что-то записал, потом взялся за газету. Феннек без проблем прокатился с ним в метро. Журналиста так напугал инцидент возле мечети, что он даже не проверил, отправился ли за ним кто-нибудь из салафистов, чтобы отбить у него охоту совать нос в их квартал. Когда Ружар вошел в кафе, Карим спокойно пересек улицу, нашел плохо освещенное фонарями место и занял позицию за припаркованными автомобилями, метрах в тридцати от того, за кем следил.
Любопытство агента было вызвано главным образом инстинктом самосохранения. Сама атмосфера этого квартала столицы, густо населенного эмигрантами, могла бы привлечь внимание прессы. Хорошие репортеры имели свои источники в Министерстве внутренних дел. Вполне возможно, что и этот в курсе распространения салафистских течений в двадцатом округе. На первый взгляд бить тревогу не из-за чего, вероятность того, что журналисту известно хоть что-то относительно операции секретных служб в этом секторе, практически равна нулю. И все же Феннеку не нравилось это нежелательное вторжение в зону его действий. Даже если журналист вообще ничего не знает, его присутствие может случайно создать Кариму проблемы. Следует немедленно сигнализировать об этой новости Луи. А пока хорошо бы собрать максимум возможной информации.
Возле кафе остановилось такси. Было около девяти вечера. Карим увидел, как из машины вышла молодая женщина. Ее силуэт был восхитительно стройным; разглядеть лицо агенту не удалось. Он вновь сосредоточил внимание на журналисте и констатировал, что девушка пришла именно к нему. В знак приветствия они обменялись поцелуем в щеку, и ему показалось, что пришедшей не по душе этот двусмысленный контакт. Сначала Феннек подумал, что она коллега журналиста, но потом решил, что скорее бывшая или действующая любовница. Или первая, вторая и третья в одном лице. Теперь Карим знал, как она выглядит. Усаживаясь за стол, девушка повернулась лицом к улице. Средиземноморский тип, возможно испанка или итальянка. Хорошенькая.
Парочка уселась, и начался разговор, который продолжался около получаса. Оба постоянно сверялись с записями. Значит, рабочие отношения. Но не только. Мужчина неоднократно пытался завладеть рукой девушки. Дважды она вырывалась, но на третий раз позволила ему сделать это и робко улыбнулась. Потом она взглянула на часы, они поговорили еще несколько секунд и, по всей видимости, приняли решение уйти, потому что оба встали.
Карим, не приближаясь, шел за ними по авеню Порт-Доре по направлению к центру Парижа. Они свернули на авеню Женераль-Мишель-Бизо, потом на улицу Ватиньи. На ходу журналист поцеловал девушку в шею. Она не отреагировала.
Они остановились перед дверью современного здания. Молодая женщина достала мобильный телефон, набрала номер. Ей не ответили. Феннек мог бы поспорить, что она проверяет, есть ли кто-нибудь дома. Она набрала цифровой код и уже почти скрылась за дверью в дом. Мужчина пошел за ней. Она обернулась. Их лица оказались совсем близко. Он попытался поцеловать ее, с первой попытки ему это не удалось, зато вторая после короткой борьбы завершилась успехом. Она впустила его. Перед лифтом новый поцелуй, продолжившийся внутри. Автоматические двери закрылись.
Феннек перебежал улицу к входу. Красная стрелка над дверями лифта остановилась на цифре «5». Он снова спрятался, но продолжал следить за фасадом. В комнате за широким балконом на интересующем его этаже появился свет. Меньше чем через минуту он погас.
Через полчаса журналист вышел и нырнул в такси, уже несколько секунд поджидавшее его. Бесполезно пытаться следовать за ним. Карим подумал: «Стремительный перепих, коллеги и любовники». Свет в комнате с балконом не зажигался. И все же агент решил подождать и, когда кто-нибудь придет, проскользнуть в подъезд. Он должен попытаться вычислить имя обитательницы квартиры на пятом этаже.
Еще рано, у него есть все шансы.
Спустя двадцать минут перед подъездом нарисовался высокий тип в сером костюме, лет тридцати. Занятая Феннеком позиция позволяла ему видеть набираемый код. Открылась дверь, потом подъехал лифт, и вскоре у входа уже никого не было.