— Вы не помните, когда это было, в субботу или в воскресенье?
— Кажется, в воскресенье. Если это действительно было отравление бледной поганкой, то, вероятно, он съел ее в субботу вечером.
— А не могло быть так, что он съел гриб когда-то на неделе, а плохо ему стало в воскресенье?
— Нет, это слишком большой срок.
— Вы знаете, что он увлекался грибами?
— Да, и это тоже укладывается в гипотезу об отравлении грибами. Хотя трудно себе представить, чтобы человек, хорошо разбирающийся в грибах, сварил или поджарил нечто, хотя бы отдаленно напоминающее бледную поганку.
— Так как же могло получиться, что он ее съел?
— Непонятно, правда? Кроме того, если он знал, что ел грибы, почему бы не упомянуть об этом?
Я посмотрела в глаза доктору Тресслер, чтобы убедиться, что я правильно истолковала ее намек, но она опустила голову, так как в этот момент запищал прикрепленный к ее поясу пейджер. Она прочитала сообщение.
— Меня вызывают, у меня всего две минуты. Расскажите о втором случае, есть какое-нибудь сходство с этим?
— Вы имеете в виду, могла ли девушка отравиться бледной поганкой? Не похоже. Яд находился в конфетах, и девушка, которая их съела, умерла через несколько часов после этого. Насколько мне известно, перед этим у нее не было другого приступа. Однако вы все равно мне очень помогли. Можно, я вам позвоню, если появятся еще вопросы?
— Да, конечно, звоните. Но имейте в виду, этим делом, по-видимому заинтересовались в нью-йоркской полиции. Я слышала, что они говорили с директором больницы, думаю, они собираются нас посетить.
Значит, Кэт поделилась с полицией своими соображениями, поняла я. Только бы Фарли не узнал, что я уже побывала в округе Бакс до него.
Мы вместе вышли из кафетерия, и доктор Тресслер показала мне короткий путь к автостоянке. Я прошла лабиринтом коридоров, один раз чуть не заблудилась, но в конце концов все-таки вышла в главный вестибюль больницы. Выходя на улицу через вращающиеся двери, увидела, что небо потемнело и начался слабый дождик. Я бегом побежала в ту сторону где, по моим представлениям, должна была стоять моя машина. Но к тому времени, когда нашла ее, я уже вымокла до нитки.
Укрывшись от дождя в салоне джипа, я не сразу завела мотор, некоторое время просто сидела, осмысливая то, что услышала от доктора Тресслер: неприятности Такера Бобба со здоровьем начались не в Нью-Йорке, как считали его коллеги, а уже в Пенсильвании. Если причиной его смерти стало отравление ядовитым грибом, то этот гриб он съел здесь. И если кто-то специально угостил его бледной поганкой, то произошло это в выходные в округе Бакс. Мне казалось маловероятным, чтобы убийца Хайди, присутствовавший на вечеринке в доме Кэт, за полгода до этого прикончил Такера Бобба в другом штате, и все-таки я не могла сбросить со счетов и такую версию. Возможно, убийца — редактор какого-то журнала или автор; в тот роковой для Бобба уик-энд он мог побывать у него в гостях. А может быть, у убийцы тоже есть дом в Карверсвилле и он как-то ухитрился подсунуть ядовитый гриб в еду Бобба. Последняя мысль была особенно неприятной, ведь в таком случае убийца мог околачиваться где-то поблизости и в эти выходные.
Я ехала в Карверсвилл промокшая и уставшая до полусмерти. Теперь, когда я собрала всю информацию, какую могла получить в округе Бакс, мне хотелось поскорее вернуться в Нью-Йорк и посмотреть, куда меня приведут все ниточки, которые мне удалось нащупать. Однако пытаться провернуть все это в выходные было бесполезно, кроме того, я знала, что Лэндон рад принять меня в своем доме, и уехать, не дождавшись его, было бы с моей стороны просто невежливо.
В конце концов я решила, что пообедаю пораньше в ресторане при местной гостинице, дождусь Лэндона и в субботу, по возможности пораньше, поеду в Нью-Йорк.
Добравшись до дома Лэндона, я первым делом сняла с себя все мокрое и надела брюки и блузку без рукавов. Потом поставила ноутбук на стол в гостиной и набрала солидный кусок будущей статьи про Марки. Около половины седьмого я отключила компьютер и собралась пообедать, прихватив с собой блокнот и общую тетрадь. Дождь кончился, поэтому я решила пойти пешком, тем более что до гостиницы всего несколько кварталов.
Опустились сумерки, воздух был напоен опьяняющим ароматом сирени. Я неспешно шла по улице и, пожалуй, впервые за последние дни расслабилась.
В ресторане было почти пусто. Я выбрала столик на двоих у самой стены, на столике стояла лампа. Я заказала бокал красного вина и после первого глотка открыла блокнот и стала читать сегодняшние записи.
Первым пунктом шла Дарма. Весьма вспыльчивая красотка. Я ожидала увидеть женщину, до сих пор не оправившуюся от внезапной смерти мужа. Как это говорят в таких случаях?.. Убитая горем. Ты чувствуешь себя опустошенным, сломленным отчаянием, голова становится тяжелой, как пушечное ядро, и безвольно падает на спинку кресла — так, кажется, действует на человека смерть любимого. Но Дарма нисколечко не походила на убитую горем. По-видимому, смерть Такера не так уж сильно ее опечалила. Из биографии Бобба, размещенной в Интернете, я узнала, что они прожили в браке всего четыре года, но этого вполне достаточно, чтобы потускнело даже самое безоблачное семейное счастье. Многого я не понимала, но одно знала наверняка: мои вопросы о смерти Бобба здорово разозлили Дарму. Конечно, если бы она действительно была убита горем, ее реакция была бы объяснима — мои вопросы разбередили ее раны. С другой стороны, разве ей самой не интересно узнать, не стал ли ее любимый Такер жертвой убийства? И кто тот Одинокий голубь, [9] которого я видела сначала на заднем дворе, а потом направляющимся в дом? Помощник по хозяйству? Объездчик лошадей? Молодой любовник?
Подошел официант, я сделала заказ — спаржу на закуску (от грибов я воздержалась) и отбивную из ягненка — и перешла к следующему пункту моих заметок, к разговору с доктором Тресслер. Ее гипотеза звучала убедительно, особенно с учетом увлечения покойного грибами. Но, как подчеркнула сама Тресслер, у нее нет доказательств в подтверждение этой гипотезы. Теперь, задним числом, я понимала, что было бы гораздо лучше, если бы я сначала поговорила с доктором Тресслер, а уж потом пообщалась со вдовушкой. Тогда бы я попыталась выудить у нее какие-то подробности последнего уик-энда в жизни Такера Бобба. Я бы спросила, что он ел в субботу вечером, кто был в тот день у них дома, во сколько Дарма вернулась в воскресенье домой. И наконец, почему Бобба не отвезли в больницу. Хотя вряд ли Дарма охотно отвечала бы на мои вопросы.
Я стала мысленно проигрывать разные варианты того, что могло произойти с Такером. Возможно, он отправился в лес по той грунтовой дороге, на которую я случайно выехала, собрал по ошибке бледные поганки и позже, без ведома Дармы, с аппетитом съел их жареными или вареными. Но даже если он и совершил такую глупость, он бы уже при первых признаках неприятностей с животом сообразил, что дело в грибах, и помчался в больницу. Но возможен и другой вариант. Ядовитые грибы случайно или намеренно принес в дом кто-то другой, и Такер съел их, ничего не подозревая. Я представила себе, как он сидит себе этаким королем в гостиной своего большого каменного особняка, на столе горят свечи, и ему подают говядину по-бургундски с морковью, луком и принесенными из леса грибочками… приготовленную очаровательной бывшей редакторшей отдела кулинарии. Гипотеза интригующая, пожалуй, даже заслуживающая внимания полиции. Однако если эта гипотеза верна, то между двумя смертями нет никакой связи, это лишь причудливое совпадение. После возвращения в Нью-Йорк я собиралась узнать название клуба любителей грибов, в который входил Бобб. Может, кто-то из его друзей по клубу объяснит, как он мог съесть бледную поганку.