Судья кивнул.
— Давайте придерживаться фактов, мистер Ройял. Протест принят.
— Да, ваша честь, — согласился Ройял и повернулся к Говарду Холперну: — Я не ошибусь, если скажу, что вы и миссис Уоллес более чем друзья, не так ли?
— Ну… думаю, да.
— Будет также правдой то, что вы находитесь в интимных отношениях?
Холперн ответил не сразу. Он посмотрел на Шерри Уоллес и поднял вверх ладони.
— Пожалуйста, ответьте на вопрос, — вмешался Морхауз.
Холперн подождал еще несколько секунд, а потом утвердительно кивнул. После этого судья предупредил его, что он должен произнести вслух «да» или «нет», так чтобы стенограф мог записать показания.
— Да, ваша честь, — ответил Холперн.
— Ваш ответ на последний вопрос мистера Ройяла также утвердительный?
— Да.
Морхауз взмахом руки разрешил Ройялу продолжать.
— Скажите, мистер Холперн, присутствовал ли кто-либо во время вашей интимной связи с миссис Уоллес?
— Что? Нет, конечно. Какой абсурд.
— Я не имею в виду, что кто-то находился вместе с вами в одной комнате. Я спрашиваю, сэр, не было ли кого-нибудь еще в доме в момент вашей связи.
— Дочери Шерри находились дома. Только мы ведь не бегали по комнатам голыми. Дверь спальни была закрыта.
— Разумеется. А покончив со своим делом, вы остались на ночь и покинули дом утром, не правда ли, мистер Холперн?
— Да, но мы не делали ничего непристойного в присутствии детей.
Пока Холперн отвечал на вопросы, Кэтрин наклонилась к Шерри и прошептала:
— Кажется, вы говорили мне, что девочек дома не было.
— Именно так, — едва слышно ответила Шерри.
Кэтрин кивнула.
— Вы сказали, что одна из них находилась в университете — Дженнифер, если я не ошибаюсь, — а Лиза гостила у подруги.
— Все правильно.
— Тогда о чем он говорит, черт возьми?
— Не знаю, — тем же страстным шепотом отвечала Шерри.
Дело худо. Кэтрин знала, что Ройял готовит какой-то неприятный сюрприз, однако не думала, что он заявит напрямую о том, что Шерри и Холперн занимались сексом в тот момент, когда дочери находились дома. Создалось такое ощущение, будто ее ударили под дых. Часы над местом присяжных заседателей показывали 11.15. Судя по ее разговору с «Дельтой», Холперн, очевидно, врал относительно своей работы. Многие мужчины поступают так, чтобы придать себе больше весу. Теперь она рассуждала о том, почему он придумал историю про девочек, якобы оставшихся дома.
— Шерри, у кого гостила Лиза? — прошептала Кэтрин.
— У Дебби Финчер. Она живет неподалеку.
— У вас есть ее номер телефона?
Шерри кивнула и стала вынимать сотовый из сумочки.
— Здесь нельзя пользоваться телефонами, — предупредила ее Кэтрин. — Я скажу судье, чтобы он выпустил вас. Постарайтесь связаться с ней и попросите немедленно прибыть сюда.
— Миссис Адамс, — раздался голос судьи, — адвокат закончил допрос свидетеля. У вас есть к нему вопросы?
Кэтрин потребовалось несколько секунд, чтобы собраться.
— Я хочу задать несколько вопросов мистеру Холперну, ваша честь, однако, если можно, отложу перекрестный опрос на более позднее время.
Судья взглянул на Ричарда Ройяла.
— Я не против, — пожал плечами Ричард. — Я могу перейти к следующему свидетелю.
— Ваша честь, — обратилась Кэтрин к Морхаузу, — не могла бы моя клиентка выйти на несколько минут?
— Полагаю, она может это сделать, — ответил судья. — Только возвращайтесь как можно скорее, мэм.
Шерри Уоллес встала и вышла из зала суда.
Следующим свидетелем стал муж Шерри, весь вид которого показывал, что он шокирован и крайне опечален услышанным. Он рассказал суду, что ничего не имеет против Шерри и желает ей только хорошего. Однако в данных обстоятельствах полагает, что дочерям лучше ради их же блага оставаться у него. Он заявил, что хочет нанять няню для девочек, дабы кто-то всегда находился дома, когда они возвращаются из школы. Уоллес утверждал, что на расходы ему плевать — прежде всего он думает о счастье своих дочерей. Разумеется, Уоллес не упомянул о том факте, что если статус опекунства изменится, то сэкономит четыре тысячи долларов в месяц, которые ему не придется платить за детей. Адвокат не спросил его об этом.
Говард Холперн говорил очень гладко, однако не шел ни в какое сравнение с Марком Уоллесом, к чьим показаниям вообще нельзя было предъявить никаких претензий. Они отлично отрепетированы и выданы с искренностью актера, играющего в телевизионной «мыльной опере».
Несколько раз во время допроса Кэтрин украдкой бросала взгляды на судью, и ей не нравилось то, что она видела. Морхауз явно купился на этот спектакль. После того как Ройял закончил опрос, дверь кабинета Морхауза открылась. Его секретарша, Вельма Бланшар, высунула голову и что-то прошептала ему.
— Миссис Адамс, вам передали сообщение из вашего офиса, — обратился судья к Кэтрин. — Можете подойти к суду.
Кэтрин взяла листок бумаги из рук Вельмы, прочитала и положила в карман.
Кэтрин начала опрос доктора Уоллеса, как только Шерри вернулась в зал и едва заметно улыбнулась ей, кивнув при этом. В течение последующего часа Кэтрин исполняла то, что она впоследствии назвала продолжительной чечеткой или скучным утомительным допросом. Он закончился, когда дверь зала суда открыла тяжеловесная женщина в синем спортивном костюме. Она пальцем указала на Шерри и села в последнем ряду.
— Это все, что я хотела узнать у свидетеля, ваша честь, — проговорила Кэтрин.
Морхауз откинулся в кресле и посмотрел на часы.
— Время обеденное, — сказал он. — Будем делать перерыв или доведем дело до конца?
— Я бы предпочел завершить дело, — предложил Ройял.
— Ваша честь, я должна допросить мистера Холперна и двух свидетелей. На каждого мне потребуется около десяти минут, — заявила Кэтрин, — так что я тоже предпочла бы продолжить.
— Хорошо, я иду вам навстречу, — согласился Морхауз.
Краем глаза Кэтрин заметила, как Ройял и его клиент обменялись довольными взглядами. Новая подруга Уоллеса, Тами, одаривала своей ослепительной улыбкой всякого, кто смотрел в ее сторону.
Первой свидетельницей Кэтрин стала Шерри Уоллес, которая признала, что они с Говардом Холперном действительно знали друг друга и спали вместе. Когда она сделала последнее заявление, судья взглянул на нее и записал что-то в блокнот. В ответ на следующий вопрос Кэтрин вновь повторила, что ее дочерей не было дома в то время и она не знает, почему Холперн утверждает обратное.