Имке Тальхайм очень беспокоилась о дочери. Она пыталась подавить это беспокойство, равно как любое чувство, нарушающее ее душевное равновесие. В этом ей помогала работа. Вернувшись на мельницу после похорон, она накормила кошек, заварила чай — сорт «Зимняя сказка», хотя было лето, — и вышла с чашкой на террасу, надеясь привести себя в рабочее состояние.

Ничего не помогало. Тревога не отпускала ее целый день. Она позвонила своей матери, потом позвонила Тило, который был на конференции в Амстердаме, но и это не принесло ей облегчения. Проведя ночь без сна, она снова вышла на террасу с чашкой чая. Может быть, сегодня удастся написать хоть пару строк.

Лето было в самом разгаре. Солнце с высоты палило на зеленые луга и овец, пасущихся на них. Кошки лениво растянулись в тени под сараем. Птица, усевшись на забор, неподвижно таращилась на нее. Как ни умиротворяющи были эти знакомые виды, а унять тревогу, сжимающую Имке точно клещами, они не могли. Как Ютта могла решиться на такое? Как она могла обращаться напрямую к убийце, угрожать ему? А вдруг он тоже был на похоронах и все слышал? Ведь это смертельно опасно. Может быть, она сошла с ума?

Имке дрожащими руками поставила чашку на стол и стала массировать немеющие пальцы. Нет, при таком настрое не напишешь ни строчки.

В дверь позвонили. Имке встала и пошла открывать. На пороге стоял Тило.

— Соскучился я, — сказал он, обнимая ее.

— А ты почему не в Амстердаме? — спросила Имке и поцеловала его в особо чувствительное место на шее. — Конференция разве закончилась?

— Я уехал на день раньше. — Он отступил и внимательно взглянул ей в лицо. — Ты неплохо выглядишь, бледная только. Устала?

Покачав головой, она повела его на кухню, налила ему чаю. «Зимняя сказка» не была его любимым сортом, но он не возражал. Тило выглядел встревоженным.

— Что-то случилось? — спросила она, когда они вышли на террасу.

— Вот об этом я хотел спросить тебя. — Он сел в кресло и откинулся на спинку, ожидая ее ответа.

— То есть?

Он чудесно выглядел. Легкий загар, светлые волосы с проседью. Даже то, что они редели на висках, ему шло.

— Признаться, меня волнуют Ютта и ее опасные игры с Похитителем цепочек — или как его там зовут.

— А ты откуда об этом узнал? — удивилась Имке.

— Из газет.

— И в Голландии об этом пишут?

— Нет, но там продаются немецкие. Они все полны заголовков вроде «Девочка угрожает убийце» и «Девочка идет по следу Похитителя цепочек». Журналисты такого не упустят! Особенно если дело касается дочери известной писательницы.

— Стервятники чертовы.

— Что ж, надо им чем-то жить. Ты сама это знаешь, Имке.

Никто больше не называл ее этим ласковым именем. Услышав его, она чуть было не разрыдалась на плече у Тило.

— И потому ты приехал?

— Я подумал, что тебе со мной будет лучше.

— Тогда помоги мне, — сказала она, стараясь дышать глубже, чтобы унять дрожь в руках. Но вместо того чтобы уняться, дрожь распространялась по всему телу. «Дыши», — мысленно велела она себе. — Как по-твоему, что мы можем сделать?

Глава 11

Он был бы не прочь сняться сейчас с места, потому что его уже тошнило от этой деревни, знакомых лиц, жары. Да и так было всегда. Все слишком било по нервам. Ненависть к обществу людей разрасталась до неимоверных размеров. Ему требовалось побыть одному, чтобы восстановиться, отдышаться. Он по-прежнему скучал по Каро, однако и злился тоже. Он злился на нее за то, что она его разочаровала. И он поощрял в себе гнев. Гнев — это хорошо. Гнев делает сильным. А скорбь точит изнутри. А любовь?

Две половины соединяются вместе, как и должно быть. Две половины одного целого. Красота, гармония, совершенство. И затем целое распадается. Не просто на две части, а на тысячу осколков.

И он остается — разбит, разрушен, взорван. И сколько бы усилий ни прикладывал к тому, чтобы собрать себя вместе, трещины никогда не исчезнут. Он чувствует их всегда. Точно шрамы. И чья здесь вина?

Всегда находится женщина, которая учинит раздрай. Он не мог с этим смириться, приспособиться к этому. У него была мечта. Мечта об идеальной жизни. Маленький чистенький домик в уютном тихом городке. Жена, дети. Воскресные полдни в саду среди цветов, кофе и торт под тентом с бело-синими полосками. Иногда приходят друзья — но не слишком часто. Они ужинают вместе, уложив детей. Летом — в саду. А зимой — за скобленым деревянным столом в гостиной перед камином. Гармония. Зажженные свечи. Музыка. Они пьют вино из дорогих тяжелых бокалов и едят сыр и фрукты на десерт. Прошлая жизнь забыта, испарилась навсегда. Он перестал просыпаться от кошмаров, перестал внезапно мрачнеть, когда память вдруг выхватит из прошлого какую-нибудь гадость. Ни тени сожаления нет в его настоящем. Все в порядке. У него нормальная работа, образование. Да, образование. Он больше не боится открыть рот, дабы не опозориться.

— Нэт! Твоя очередь!

Он вздрогнул и очнулся. Малле, держа конверт со своим недельным заработком одной рукой, второй придерживал для него дверь конторы.

«Опасные грезы, — подумал Натаниел, — надо быть осторожнее».

Зарплату им выплачивали каждый четверг. Выдавала ее жена фермера. Натаниел не представлял себе, какую другую работу на ферме она может выполнять при своих длиннющих красных ногтях. Она сидела за обшарпанным столом с бумагами и коробкой, где лежали конверты для каждого.

— Привет, Натаниел, — улыбнулась она ему.

Он кивнул. Он не любил, когда она звала его по имени, и избегал произносить ее имя, хотя она этого хотела. Ее звали Вивиан, хотя, насколько ему было известно, она не была ни британкой, ни американкой.

Не дождавшись его ответной улыбки, она подтолкнула к нему конверт с деньгами и ведомость. Самый воздух, окружавший ее, казалось, похолодел.

— Пересчитай.

Он и без подсказок пересчитал бы. Он никому не доверял, кроме себя.

— У тебя опять самый толстый конверт.

В ее устах это звучало как оскорбление. Все в ней выглядело вульгарным. Он терпеть не мог находиться в ее обществе. Он быстро расписался в ведомости, через силу улыбнулся и вышел.

— Пойдем сегодня выпьем? — предложил поджидавший его Малле.

Нэт кивнул. Иногда нужно сливаться с коллективом, если не хочешь как-нибудь быть порванным на куски.

Он дружески хлопнул Малле по спине и пошел к себе, чтобы принять душ и отдохнуть перед походом в бар. Малле был ходячее информбюро. Что ж, порой неплохо послушать местные сплетни. В последнее время, в связи с этими убийствами, деревня кишела слухами.

У нас на кухне проходило собрание активистов Общества защиты животных. Они собирались у каждого по очереди. Я не принимала участия в их сборищах, хотя помогать, конечно, приходилось. В том смысле, что они порой притаскивали к нам на передержку освобожденных из лабораторий животных — испуганных собак, подозрительных агрессивных кошек и полудохлых кроликов. Мы кормили их и ухаживали за ними. В такие времена Каро проявляла особую склонность к самовредительству, будто эти несчастные животные были ее собственным отражением.