– А много людей погибло? – спросил Мэтью.
– Не знаю, но обычно в большом сражении много людей гибнет, правда, Берт?
Берт мрачно поглядел на него и допил остатки вина прямо из бутылки.
– Тевиш, нам нужно о деле поговорить, – заявил он, вытирая рот рукавом.
– А я как раз только что говорил Мэту, что ему стоит к нам прибиться. Сообразительный парень вроде него может оказаться в выигрыше, если пойдет с правильной карты.
– Тевиш, ты просто отъявленный дурак! – выпалил Джек, сидевший напротив. – И из-за твоего болтливого языка нас всех повесят в один прекрасный день!
– Чтобы с кораблем управиться, нужно пять человек, и ты это отлично знаешь, – огрызнулся Вилл. – Как мы втроем будем управлять судном? А у Мэта тут родственники – пятеро, я считал. И времена для них наступили скверные – новости-то вы знаете, – так я и подумал, что нужно им предложить это дельце.
– Ты еще кому-нибудь рассказал о деле, кроме этого мальчишки? – спросил Берт; его лицо налилось кровью, а голос зазвучал угрожающе.
– Кроме него, никому. За кого ты меня принимаешь?
– За того, кто ты есть, – безмозглого болтуна, который не умеет держать язык за зубами!
– Учить-то ты мастер! – снова огрызнулся Вилл. – Мы уже две недели тут киснем – все ждем, пока ты придумаешь, как завладеть кораблем. И что мы выиграли? Ровным счетом ничего.
– А теперь нам придется еще и о нем думать! – яростно прошипел Берт, как будто Мэтью и не было рядом.
Трое приятели придвинулись поближе друг к другу и стали свирепо перешептываться, совершенно не обращая внимания на присутствие Мэтью. Он смотрел на них и молчал, но потихоньку взялся под столом рукой за нож, торчавший за поясом. Спор становился все ожесточеннее.
Сомневаться не приходилось: вот-вот начнется свалка и он окажется ее участником! К счастью, именно в этот момент наконец появилась служанка. Заметив, что посетителей за столом стало больше, она подошла, чтобы принять заказы, так же неторопливо, как и раньше.
Мэтью понял: если он сейчас не предпримет решительного шага, потом у него может и не быть подходящего случая! Джек мрачно смотрел на него, не отводя глаз.
– Что для вас, парни? – спросила служанка.
– Еще бутылку такого же вина, – быстро произнес Мэтью. – Элбертон – отличный город. Знаете, в Эшфорде я даже в лавке не могу купить бутылку вина, потому что мне еще нет семнадцати.
Служанка от изумления открыла рот и заморгала. Через мгновение с отчаянным воплем «Эд!» она повернулась и побежала к хозяину. Мощь ее голоса сделала бы честь самому капитану Доналу.
Через минуту побледневший от ярости хозяин таверны схватил Мэтью за шиворот и вытащил из-за стола, оттолкнув изумленного Берта. За спиной хозяина виднелся его помощник с неприязненным выражением лица. В руке у него была толстая дубинка с кожаным кольцом на рукоятке. Казалось, что он вот-вот пустит ее в ход! Мэтью опасался, что Вилл и его приятели могут вметаться в скандал, однако, увидев дубинку и оценив соотношение сил, они решили промолчать.
– Как ты посмел наврать про свой возраст? – заорал хозяин с исказившимся от злости лицом. – Я могу лишиться лицензии из-за этого! Ах ты, мокроносый щенок!
Протащив Мэтью по всему залу (юноша лишь чуть-чуть сопротивлялся для виду), хозяин бесцеремонно вышвырнул его на улицу.
– И не вздумай снова сюда явиться, а не то я прикажу Эрну тебя отдубасить! Понял, щенок? – проорал Эд.
Мэтью встал на ноги и отряхнулся. Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы сообразить, что Эрн – мрачный верзила, выразительно помахивавший дубинкой.
– Простите, сударь, – произнес Мэтью, – мой кузен Вилл сказал, что вы не станете обращать внимания на такую мелочь, как возраст, что он ваш друг…
Хозяин и Эрн переглянулись и решительно направились обратно в таверну.
Мэтью решил, что самое разумное сейчас – оказаться как можно дальше от «Голубого Гуся», и побежал по улице бодрой рысцой. На бегу он услышал шум и крики, доносившиеся из таверны…
Тени становились все длиннее, день постепенно угасал. Солнце, превратившееся в огромный красный шар, медленно опускалось за верхушки деревьев на другом берегу Рузелара.
Хотя Мэтью неплохо представлял себе, где находится «Ничейная Гостиница», наступавшие сумерки и незнакомые улицы смутили его. Тем не менее он продолжал бодро бежать, ухмыляясь при мысли о том, каково приходится сейчас Виллу с приятелями. И все же через несколько кварталов юноше пришлось остановиться: все вокруг было совершенно незнакомо. Мэтью понял, что заблудился. Что делать? Возможность вернуться назад по тому же пути, по которому он пришел в это незнакомое место, Мэтью отверг – ведь так можно наткнуться на Вилла и его друзей! В отличие от Девондейла, где улицы располагались в строгом порядке, в Элбертоне узкие кривые улочки все время куда-то сворачивали, извиваясь, будто змеи. Мэтью решил, что первая попавшаяся улица ничем не хуже любой другой, и пошел по ней, надеясь, что скоро он поймет, в каком направлении нужно двигаться. Увы! Улица, сначала довольно широкая, стала сужаться и вдруг закончилась узеньким тупичком. Как ни досадно, а пришлось Мэтью повернуть назад.
После четверти часа блужданий он узнал несколько лавок, мимо которых проезжал утром. Мэтью заметил, что в витринах не было выставлено товара.
«Как можно держать лавку, – удивился он, – если в ней нет никаких товаров для продажи?»
И тут, вспомнив о Вилле Тевише и его приятелях, он сообразил: владельцы попросту каждый вечер уносили весь товар, а утром возвращали обратно.
Дул холодный ветер, и Мэтью поплотнее завернулся в плащ. Впереди он увидел лошадь, которая медленно тащила какую-то телегу. Мэтью посторонился. Возница не обратил на него никакого внимания.
Юноша вспомнил свою беседу с доктором Вайкрофтом. В общем, большая часть его соображений казалась убедительной. Если страх и напряжение могут приводить к изменениям физического состояния человека, то… возможно, тут и кроется разгадка тайны. Мэтью не скрывал от самого себя, что в лесу ему было очень страшно, – но ему ведь бывало страшно и раньше. Он вспомнил, какой ужас испытал на ферме Теда Лейтона, увидев, что орлоки сделали с Ли и Гароном. Такого кошмара он и представить себе не мог…
Если бы Мэтью был не таким взрослым, он стыдился бы своих страхов. Но он хорошо помнил, что говорил ему отец много лет тому назад. Он не любил рассказывать о войне, но как-то признался Мэтью, что накануне одного сражения испытывал такой сильный страх, что руки у него все время дрожали.
Мэтью хорошо помнил, как удивился тогда. Он даже представить себе не мог, чтобы отец чего-то боялся. Когда он сказал об этом Брану, тот ответил, что и герои, и трусы испытывают страх, разница между ними в том, как они при этом поступают. Бран добавил, что ничего не боятся только глупцы. Теперь Мэтью гораздо лучше понимал, что это значит…