Она выглядела совершенно отъехавшей.
– Я не знаю. Правда, не знаю, – сказала она. – Это было после похорон. Другой солдат, я думаю. Не Крейг. Нет, не Крейг. Я говорила, не думаю, что ему было об этом известно. Тот был постарше. Я немножко вела себя как дура, понимаете. Конечно, я пропустила парочку. Но дело не в этом. Я просто сломалась в тот день. Я обвиняла во всем себя.
Она широко повела рукой. Келли был настолько поглощен ее рассказом, что едва обращал внимание на что-либо еще. Своим жестом она как бы приглашала его оглядеться, что он и сделал.
Квартира была настоящей свалкой. На полу ковер весь в пятнах, стены такие грязные, что сложно понять, какого цвета они были изначально. Мебели было очень мало. Взамен у каждой стены громоздились кучи коробок и шаткие кипы старых журналов и газет.
– Я не дала своей Джослин нормального детства, как и нормального дома, – продолжала Маргарет Слейд. – Мы всегда жили черт знает как. Имейте в виду, я не давала никому, когда была замужем за своим стариком, чтобы не было неприятностей. Чертов ублюдок. Но когда мне сказали, что моя Джосси умерла, я винила во всем только себя, понимаете. Я думала, что это все моя вина.
– Вы не усомнились в ее самоубийстве?
– Нет. – Она выглядела растерянной. – А почему? Пришел этот офицер, и я поверила всему, что он сказал. Он был из таких. И я чувствовала себя так ужасно. Я хотела и себя тоже убить.
Она взяла стакан, что стоял на одной из коробок. Судя по цвету, в нем было виски. Она почти опустошила его одним глотком.
– И в какой-то степени именно это я и делаю с тех пор, – сказала она.
– Но когда вы узнали о еще одном самоубийстве, вы не задумались?
Маргарет Слейд засмеялась, сухо и невесело.
– Я вообще не очень-то думаю, – сказала она. – Я предпочитаю выпить. Вы, должно быть, это заметили.
У нее было самосознание. Понимание собственного поведения, что весьма необычно для алкоголиков, которые в большинстве случаев отрицают свой алкоголизм. Келли, по крайней мере, отрицал.
Он решил проигнорировать ее ответ:
– Миссис Слейд, ваша дочь не оставила никакой прощальной записки?
– Нет. Ничего не нашли. Словом, мне сказали, что ничего не было.
– Хм.
– Это, что, необычно?
– Вообще-то нет. В полиции вам скажут, что только двадцать пять процентов самоубийц оставляют прощальные записки. Но, разумеется, если бы она оставила, это бы все меняло. – Келли призадумался на секунду. – Расскажите мне еще о том, как вы узнали о первом самоубийстве, – сказал он.
Миссис Слейд поставила стакан и села прямо. Было видно, что она очень старается сосредоточиться. Келли показалось, что, если бы не пьяный ступор, у нее были бы довольно умные глаза.
– Это было правда странно, – сказала она. – Я точно помню, что парень, сообщивший мне об этом, услугу мне будто оказывал. Пытался убедить меня, правда, очень странно. Как я уже говорила, я была в ужасном состоянии в день похорон. Я была паршивой матерью, а отца, о котором не стоит упоминать, у Джосси вообще не было. Но я не видела, к чему идет. И от этого мне было еще хуже. Я никогда не думала, что моя дочь так несчастна, что хочет свести счеты с жизнью. И в день похорон это все просто навалилось на меня. Затем тот парень стал объяснять мне, что это все не моя вина. Сначала я подумала: да что он может знать? Но он все говорил, что армия делает такие вещи с людьми, что это случается, что молодые просто не выдерживают. Он был старше, я сказала, на несколько лет старше Джосси. Тогда я решила, что он один из инструкторов в Хэнгридже. Он сказал, что знал парня, который был в этом полку до Джосси и который сделал то же самое.
Миссис Слейд замолчала. Келли думал, что она опять возьмет стакан с виски, но она этого не сделала. Несколько секунд она просто сидела и смотрела на него в полной тишине. Келли видел, что она сосредоточивалась, стараясь собраться с мыслями. И хотя мысли эти почти постоянно туманил алкоголь, Келли подозревал, что она могла быть довольно сообразительной в те редкие моменты, когда была совсем трезва. Если бы только их поймать, эти моменты.
– И от этого мне стало легче, – вдруг сказала она. – От того, что он сказал, мне стало легче. Но я никогда не видела здесь связи со смертью Джосси. Никогда. Никогда не думала, что это странно – что два человека в одном и том же лагере убили себя таким образом. Я никогда не задумывалась над этим.
Потом она взяла стакан с виски, но не стала пить, а просто держала стакан в руке и смотрела на то, что в нем осталось.
– Это неудивительно, на самом деле. Алкоголь убивает в вас всякое желание задавать вопросы, понимаете. Вот что мне в нем нравится.
Голос ее умолк.
– Я знаю, – мягко сказал Келли.
Впервые за все время она посмотрела ему прямо в глаза.
– А-а, – сказала она.
Келли сменил тему. В конце концов, он здесь по делу. И, как обычно, он предпочитал не говорить о себе.
– Миссис Слейд, Джослин что-нибудь вам говорила о дедовщине в армии или о сексуальных домогательствах? Вы же слышали, что в армии такое бывает. Мне просто хотелось бы знать.
– Нет, не говорила. Но, если посмотреть, она вообще мало о чем мне говорила. И не могу сказать, что я виню ее.
Келли призадумался.
– Солдат, что на похоронах Джосси говорил вам о другом самоубийстве, – продолжил он, – не называл ли он вам имени?
– Он сказал мне его имя. Да, сказал.
– И вы его помните?
Она устало улыбнулась.
– Да, я хорошо его помню. То же имя, что и у моего поганого бывшего мужа, поганого отца Джосси. Тревор. Молодой Тревор – так он его называл.
– Спасибо, – сказал Келли. – Вы мне очень помогли. И это было правдой.
– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила миссис Слейд.
– Я собираюсь из кожи вон вылезти, но пробиться сквозь военную бюрократию и постараться выяснить, как такое возможно, что четыре молодых человека, предположительно здоровых, которые проходили службу в Xэнгридже, умерли менее чем за год. Вот что я собираюсь, сделать, миссис Слейд, – сказал Келли.
– В самом деле?
Самообладание миссис Слейд – поразительное, учитывая количество выпитого, – казалось, исчезло. Она глотала слова, момент сосредоточенности и ясности ума, видимо, прошел. Затем она в один глоток выпила остатки виски.
– Я не знаю, откуда у вас силы, – сказала она и плюхнулась обратно в кресло.
Келли понял, что шансов добиться от нее еще чего-либо больше нет, даже если она и знает что-то еще, в чем он, честно говоря, сомневался.
– Послушайте, может, вы оставите мне свой номер телефона? – рискнул он.
Глаза Маргарет Слейд оставались закрыты. Какое-то время Келли думал, что ответа не будет.