Полицейское расследование, организовать которое ей стоило таких сил, было пока что впечатляюще безрезультатным, и хотя официально дело еще не было закрыто, на самом деле почти все возможные направления были расследованы, и шансы на то, что можно будет еще как-то продвинуться, были практически равны нулю.
Карен приложила максимум усилий к тому, чтобы все вопросы были тщательно продуманы, каждая улика тщательнейшим образом проработана и учтена. Тем не менее очень неудовлетворительная встреча с Паркером-Брауном и его заявление полицейским из Центрального управления, сводившееся главным образом к отрицанию попытки бегства, можно сказать, определили ход всего дальнейшего расследования. И оно зашло в тупик. А вмешательство Лондона уничтожило ее автономию старшего следователя, чего она и ожидала и, естественно, заподозрила власти, военные и гражданские, в намерении спустить все на тормозах.
Не было найдено абсолютно никаких доказательств того, что смерть Тревора Парсонса не является самоубийством. И Карен вынуждена была признать, что гибель этого несчастного молодого солдата действительно может быть простым совпадением.
Тело Джослин Слейд было эксгумировано, и был нанят независимый эксперт по баллистике, чтобы изучить пулевые ранения, от которых она погибла. Однако результаты его исследования были туманными. Он доложил, что по крайней мере две из пяти пуль вошли под таким углом, как будто SA80 держали значительно выше, чем он мог находиться в случае самострела. Однако все пять выстрелов были произведены с расстояния, которое вполне соответствует условиям попытки самоубийства. Подобным образом эксперт по баллистике посчитал, что, хотя это и может показаться странным для серии из пяти пуль – даже выпущенных из скорострельного автоматического оружия, – возможно атрибутировать их следы попытке суицида.
Не обнаружилось никаких доказательств того, что смерть Крейга Фостера и Джеймса Гейтса не была несчастным случаем, хотя гибель Фостера окружали некоторые подозрительные обстоятельства. Формуляр его автомата SA80, содержавший всю историю оружия, непонятным образом исчез вскоре после его смерти, и одежду, которая была на нем в день фатальных учений, уничтожили.
В случае с Гейтсом странные обстоятельства его смерти могли вызвать вопросы, но количество алкоголя в его крови, почти в четыре раза превышавшее норму, допустимую при вождении, фактически их снимало. Разумеется, чрезвычайное опьянение покойного привело к тому, что немецкие власти воспротивились повторному рассмотрению его дела.
Смерть Роберта Моргана однозначно была убийством, но никаких доказательств того, что к его смерти причастны военные и что она имеет хоть какую-то связь с другими смертями в Хэнгридже, не было найдено.
Но самым неприятным для Карен было расследование смерти Алана Коннелли, которое было наконец проведено спустя три месяца после формального открытия дела. Келли был вызван в качестве свидетеля. И, имея привилегию не соблюдать обычные ограничения законов о диффамации, он мог бы сделать в суде любые заявления против Джеррарда Паркера-Брауна. Почти вся британская пресса, взбудораженная к тому времени возможностью крупного скандала, в котором была бы замешана армия, присутствовала в коронерском суде Торки. И если бы Келли высказал свои подозрения относительно полковника и заявил, что узнал в нем одного из двух мужчин, забравших Коннелли из того паба в Дартмуре за несколько секунд до его смерти, в СМИ поднялась бы настоящая буря с самыми непредсказуемыми последствиями.
Но Келли решил этого не делать.
Когда его спросили, узнает ли он кого-нибудь из их двух мужчин, что пришли в бар за Коннелли, он ответил только, что на них были шерстяные шапки, натянутые низко на лоб, а воротники их пальто были подняты и что было бы нечестно строить какие-то догадки.
Карен была удивлена и чувствовала, что ее подста вили. В конце концов, если бы не различные уверения и заявления Келли, если бы он не давил на нее все время, то, может быть, никакого расследования бы и не было. Она до сих пор была уверена в том, что Паркер Браун по горло в каком-то дерьме. Но, к ее невероятному раздражению, она была так же далека от раскрытия его тайны, как и шесть месяцев назад. И то, что Келли отступил, лишь ухудшило положение.
У нее практически не было иного выбора, кроме как принять те примитивные объяснения, которые Келли впоследствии дал ей. Он сказал, что, поразмыслив, не может быть абсолютно уверен в том, что Паркер-Браун был одним из тех двух в «Дикой собаке». И что он предпочел промолчать в суде, чем ошибиться в таком очень важном вопросе.
Карен это не убедило. И она сказала, что на него это вовсе не похоже – сомневаться в том, в чем поначалу он казался уверенным на сто процентов. Келли просто пожал плечами. Позже наедине с собой Карен пришла к выводу, что Келли, должно быть, просто напуган, что он не хочет больше рисковать и решил не вмешиваться в это дело. И она действительно не могла винить его за это. В конце концов, он думал, что его собирались убить. Но тем не менее – это так непохоже на него! Это абсолютно несвойственно Джону Келли – бежать, испугавшись, даже если для страха была серьезная причина.
Отдельное расследование нападения на Келли на пляже Баббакомба оказалось таким же безуспешным, как и расследование хэнгриджского дела. Команда не добилась почти ничего, выясняя, кто напал на Келли. Как он и предсказывал, не было найдено никаких улик, за исключением фрагментов кожи, которые остались на его зубах. Но даже они мало чем могли помочь следствию в том случае, если не было никакого подозреваемого, у которого можно сравнить ДНК. А подозреваемого не было. Как не было и возможности каким-то образом связать нападение на Келли с Хэнгриджем. Аноним, который утверждал, что может дать Келли информацию о смертях в Хэнгридже, говорил в пользу такой связи. Но это ничего не доказывало. Нападавший мог быть человеком, имевшим зуб на Келли по каким-нибудь посторонним причинам.
Карен была разочарована и сыта всем этим по горло. Было уже почти полшестого. Карен подумала, что можно попытаться найти предлог хоть раз в жизни пораньше уйти домой. Она представила, как здорово было бы свернуться калачиком на диване со своей кошечкой Софи. И выпить несколько стаканчиков джина с тоником. Вряд ли она сможет сделать сегодня что-нибудь толковое.
И только она начала расчищать свой рабочий стол, как дверь ее офиса с шумом распахнулась и в комнату влетел обычно угрюмый сержант Томпкинс. Лицо его было необычайно воодушевленным.
– Они сделали это, босс, черт побери, они это сделали, – кричал он, размахивая перед ней стопкой бумаг формата A4. – Семьи Хэнгриджа, они ведь так и не сдались, а? Они сделали это, босс. Они в конце концов добились открытия публичного расследования. Только что объявили!
Карен сразу же воспрянула духом. Появился маленький шанс, что ее собственное полицейское расследование, пусть даже оно и не стало очень удачным, все-таки тоже может сыграть свою роль.
– Это замечательная новость, Крис, – сказала она.
– Замечательная, не так ли? – продолжал обычно угрюмый детектив с несвойственным ему энтузиазмом.