— Брюнет. В нем было что-то дикое. Даже жуткое. Но, с другой стороны, он очень эротичен. Бодиль всегда тянуло к крайностям.
— Это надо было рассказать в полиции.
— Ну и зачем? Я же не знаю, кто он. Это мог быть кто угодно.
Одна из женщин вспомнила, что пару лет назад Бодиль вела в тюрьме курс арт-терапии. Женщины обсудили и это. Но Фредрику все уже было ясно.
Черноволосый неухоженный мужчина. Отталкивающий и одновременно эротически привлекательный. Квод! Это же его типаж!
Так, может, Квод и был отцом ребенка? Ну конечно же! Поэтому Квод ее и убил. А вовсе не затем, чтобы уберечь Фредрика от катастрофы. (Как только он мог такое подумать?) Он решил спасти себя.
Прочую болтовню художниц он слушать не стал. Он узнал, что хотел.
После того как подруги ушли, он попытался поговорить с Паулой. Осторожно спросил, не могла ли Бодиль знать Квода.
В ответ Паула лишь пронзительно расхохоталась.
— Почему нет? Если подумать, то это не кажется невероятным. Наверняка он бывал в гавани. Ездил туда на автобусе или ходил пешком. Она могла заезжать за ним. Ей для этого надо было проехать чуть дальше, припарковаться и подождать. Ты не находишь, что они очень подходили друг другу? Что они вообще слеплены из одного теста?
— Ты что, совсем спятил? — крикнула Паула.
— Ты, кажется, ревнуешь? Хотела сохранить его только для себя?
— Не понимаю, почему твой психиатр не запер тебя в сумасшедший дом, — сказала Паула.
На этом разговор и закончился.
С ней теперь вообще было трудно что-то обсуждать.
Фредрик не раз хотел говорить с ней о серьезных вещах, но она либо отмалчивалась, либо просто уходила, либо по-детски отрицала очевидные факты.
Как с плохим отоплением. Однажды она тайком положила комнатный термометр на батарею, чтобы доказать ему, что температура в доме двадцать градусов.
Нет, Паула в последнее время ведет себя очень странно, в этом нет никакого сомнения. Говорила, что дети будут сидеть дома, а она станет меньше работать. Но работает она опять много, больше, чем раньше. Что она делает, Фредрик не знал, потому что после того, как он изрезал ее работы, она стала запирать мастерскую. Но, судя по тому, что ее рабочая одежда была вся в красных и оранжевых пятнах, она продолжала разрабатывать прежнюю тему.
Детей она забросила. Оба были постоянно чумазые и неряшливо одетые. Бывало, что она даже забывала покормить их. Оливия ходила в грязных памперсах, а когда Фредрик хотел их поменять, девочка при одном его приближении принялась дико кричать. Это было странно. Пришлось звать из мастерской Паулу.
Фабиан вообще редко показывался дома. Гулял где-то с Кводом. Из дома они никогда не выходили вместе, но Фредрик был уверен, что у них есть место встречи. В лесу он сам видел странные вещи — перекрещенные палочки на земле, кучки камней и деревья с вырезанными полосками коры. Все это были знаки Квода для Фабиана.
Однажды, когда было особенно сыро и холодно, Фабиана не было дома до самого вечера. Когда стемнело, Фредрик не на шутку встревожился.
И тут на кухне бесшумно появился Фабиан. Фредрик даже не заметил, как открылась входная дверь. Фредрик удивленно посмотрел на сына и провел пальцем по его щеке, словно желая удостовериться, что это и в самом деле Фабиан. Мальчик отпрянул. Как и Оливия, он не терпел прикосновений отца, но Фабиан успел почувствовать, что кожа у ребенка такая теплая, словно он пришел из бани, а не из сырого леса.
Фредрик вышел в прихожую, пощупал куртку, шапку и сапоги Фабиана. Вещи были сухими, хотя на улице весь день шел мокрый снег.
— Где ты был? — спросил Фредрик.
Фабиан стоял у холодильника и доставал оттуда кувшин с соком.
— Нигде.
Налив в чашку апельсиновый сок, Фабиан невозмутимо достал из шкафа пачку печенья. Он все чаще сам брал что-нибудь поесть, так как его обычно не было дома, когда Фредрик ел разогретые в микроволновке полуфабрикаты или когда Паула жевала свои салаты. Когда она вообще в последний раз готовила общий обед?
— Что значит «нигде»? Где-то ведь ты был?
— Дома.
— Где? В детской тебя не было, я только что туда заглядывал.
Фабиан рассмеялся с полным ртом.
— Где ты был, Фабиан? — снова спросил Фредрик.
Фабиан одним глотком допил остатки сока, как будто участвовал в соревновании любителей пива, с размаху поставил чашку на стол и убежал в гостиную, где включил телевизор.
Фредрик постучал в дверь мастерской. Оттуда гремела рок-музыка. Оливия была в мастерской с матерью. Не вредно ли маленькой девочке слушать такую громкую музыку? Паула говорила, что Оливии нравится под нее танцевать. Фредрик понял, что у него нет никаких шансов. Когда речь шла о детях, она всегда оказывалась права.
Он постучал еще раз, так как хотел поговорить с ней о Фабиане. О своих подозрениях. Но она не слышала. Стук тонул в звоне бас-гитар и грохоте ударных. Ему даже показалось, что она прибавила громкость.
Когда Фредрик четверть спустя час заглянул в гостиную, Фабиана там уже не было. Телевизор работал, куртка висела на плечиках, но мальчика нигде не было. Фредрик сел за стол на кухне, откуда была видна прихожая, и принялся ждать.
Приблизительно через час кто-то осторожно приоткрыл дверь каморки. Фредрик встал и неслышно скользнул к двери. Он успел как раз вовремя и схватил Фабиана за руку, когда тот выходил из-под лестницы.
— Что ты там делал? — спросил Фредрик.
Он крепко держал Фабиана за руку, чтобы тот не вырвался.
— Играл, — ответил Фабиан и попытался высвободиться.
— С кем?
— Ни с кем.
— Это неправда, ты же сам знаешь. С кем ты играл?
— Я не могу этого сказать!
— Кто запретил тебе говорить?
— Мама. Она сказала, что с тобой нельзя говорить о нем.
— О ком?
— Я же не могу говорить. Ты всегда становишься таким смешным, когда говорят о нем.
— Это мама так сказала? Что я становлюсь смешным?
Фабиан кивнул. В глазах его стояли слезы.
— Ты тоже находишь, что я смешон?
Мальчик снова кивнул.
— Почему?
— Ты на меня злишься.
— Я не злюсь.
— Ты больно держишь меня за руку.
Фредрик отпустил его, сел перед сыном на корточки и ласково взял его за руки.
— Я просто очень боюсь, когда ты уходишь, я боюсь, что ты пропадешь, — прошептал он. — А я не хочу, чтобы ты пропал. — Он осторожно протянул руку и погладил Фабиана по щеке. — Ты же не хочешь пропасть?