Коррин недовольно поморщилась.

— На приготовление завтрака у меня ушло много всего, — сказала она.

— А куда подевались фрукты, апельсиновый сок и хлеб? У нас было больше хлеба.

— Хорошо, признаюсь, мы все это съели, — сказала Коррин.

— А где бифштексы, которые я привезла? Куда они исчезли?

— Ты уверена, что привезла их с собой? Может быть, ты просто забыла их дома, — сказала Луиза.

— Такое явление описано у Фрейда и называется оно «провал в памяти», — добавила Ханна.

Ее подруги прекрасно знали, что по-настоящему хорошо и вкусно Джоди может приготовить только бифштексы. Каждый год они по этому поводу подшучивали над ней. Однако сейчас Джоди было не до смеха.

— Говорю вам, здесь кто-то был. Ваша французская дверь была открыта, шторы в обеих спальнях задернуты кое-как, и в моем чемодане кто-то рылся. К тому же еще и продукты исчезли из холодильника, — сказала она.

Три женщины стояли плечом к плечу по обе стороны барной стойки. Сейчас они как-то по-другому смотрели на нее. Они уже не насмехались над ней. Не было в их глазах ни злости, ни раздражения. Однако каждая из них все-таки смотрела на нее как-то по-своему. Судя по всему, они сейчас испытывали к ней разные чувства.

— Нет, я не сошла с ума. Говорю вам, кто-то побывал в амбаре! — крикнула она.

— Все хорошо, Джоди, — сказала Луиза.

Услышав ее мягкий, ласковый, убаюкивающий голос, Джоди окончательно потеряла терпение. Ей хотелось заорать во все горло.

— Нет, все плохо, — сказала она. — Мы должны позвонить в полицию. Я думаю, что вам нужно пойти и проверить свои вещи. Может быть, что-то украли.

Луиза улыбнулась мягкой, почти нежной улыбкой. Учитывая то, что Джоди просто дрожала от негодования, такое проявление нежности казалось совершенно неуместным.

— Попробуй немного расслабиться, Джоди, — сказала Луиза.

— Что?! — удивленно воскликнула Джоди.

Посмотрев на Луизу, она перевела взгляд на Ханну, а потом на Коррин. Они были какими-то обеспокоенными, даже испуганными, и еще… Вот оно. Так бывает в кино, когда камера подъезжает ближе и изображение становится более четким. Она все поняла и буквально побагровела от злости. Ее сердце билось так, что, казалось, готово было в любую секунду выпрыгнуть из груди.

— Что, черт побери, ты сейчас рассказываешь? — спросила Джоди.

15

— Они не понимали, что с тобой происходит, — ответила Луиза. — Мне нужно было им рассказать об этом.

— Что именно ты им рассказала? — спросила Джоди, сжимая кулаки.

Луиза ответила не сразу. Казалось, она вдруг усомнилась в правильности своего поступка.

— Я рассказала им только об Анжеле и о том, что тебя мучают кошмары.

Джоди почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

— Господи, Лу, ты не имела права так поступать, — заявила она.

Отвернувшись от них, Джоди прижалась к барной стойке, находившейся в противоположном конце кухни, положив свои горячие руки на холодную мраморную столешницу. У нее было такое чувство, что ее лучшие подруги сейчас потоптались ногами по ее самым сокровенным, самым тяжелым, гнусным и постыдным воспоминаниям. Она снова вспомнила, как Коррин за завтраком с притворным ужасом воскликнула: «О боже мой, снова вернулись те страшные люди!», и невольно сжалась. Она не знала, что хуже — когда над тобой смеются или когда тебя жалеют. Именно жалость она видела сейчас на лицах подруг.

— Я просто подумала, что они не должны смеяться над тобой, — сказала Луиза, обращаясь к спине Джоди. — Именно поэтому я и рассказала им о том, почему ты ведешь себя так странно и вздрагиваешь от каждого шороха.

Повернувшись, Джоди посмотрела на нее пристальным взглядом.

— Ты не должна была им ничего рассказывать, Луиза. Ты не имела на это никакого права. Только я сама могу решить, кому и когда рассказывать эту историю. И ты, Луиза, ошибаешься. То, что происходит сейчас, не имеет никакого отношения к тому, что случилось восемнадцать лет назад.

— А мне кажется, что имеет, — сказала Ханна. — Я немного изучала психиатрию, и мне кажется, что после вчерашней аварии у тебя был сильный стресс, ибо все эти страшные воспоминания, кошмарные сны и беспричинные страхи — не что иное, как симптомы нервного расстройства.

Не удержавшись, Джоди язвительно усмехнулась. Она несколько лет изучала психологию, а Ханна, прослушав один-единственный семестр, пытается поставить ей диагноз.

— Я не знаю, что успела разболтать вам Луиза, пока я проверяла спальни, но мне кажется, что вы здесь впустую тратите время. И вот еще что я хочу вам сказать. Я проходила курс самообороны и кое-что знаю. Я думаю, тот факт, что центральная дверь была открыта, шторы задернуты и некоторые вещи в доме оказались не на своих привычных местах, — все это говорит о том, что кто-то пробрался в амбар, пока нас не было.

Ханна покачала головой.

— Ты не в себе, Джоди. Тебе нужна помощь, — сказала она.

Если бы не обида, которая жгла ее душу, она наверняка посмеялась бы над ее словами.

— Я не сумасшедшая. Думайте что хотите по поводу того, что случилось сегодня ночью, но я точно знаю, что здесь кто-то был. — Вглядевшись в лица своих подруг, она не увидела на них ничего, кроме сочувствия. Джоди ощутила, что от негодования у нее просто кровь закипает в жилах. — Луиза, ты ведь была здесь. Ты слышала стук на веранде. Как ты думаешь, что все это может означать? Я думаю, только то, что кто-то в спешке убегал отсюда.

Луиза виновато пожала плечами.

— Я не знаю, — сказала она. — Это могло быть все, что угодно. Опоссум, например.

— Опоссум, говоришь? Тогда это, наверное, был очень большой опоссум. Уж очень громко он топал. Зачем ты так, Луиза?

— Джоди, все хорошо, — мягко произнесла Лу.

— Нет, не хорошо. — Она подошла к барной стойке, возле которой они сидели, и посмотрела на женщин через разделявший их барьер. — Это очень плохо, когда мои подруги не верят мне.

— Нет, это неправда, — сказала Луиза.

— Мы беспокоимся за тебя, — нахмурившись, пробормотала Ханна.

— Джоди, дорогая, я знаю, как бывает больно, когда теряешь близкого человека, — сказала Коррин, сочувственно склонив голову. — Для того чтобы оправиться от такого горя, понадобится не один год. А некоторым людям и всей жизни бывает мало. Я понимаю, об этом больно говорить, но если ты поделишься с кем-нибудь своими переживаниями, тебе сразу станет легче.

Джоди раздражала ее участливая улыбка. Нет, Коррин, черт возьми, ничего не поняла. Отвернувшись, Джоди провела руками по волосам, пытаясь успокоиться. Ей очень хотелось взять какую-нибудь чашку или тарелку и швырнуть ее об стену. «Спокойно, Джоди. Тебе нужно взять себя в руки. Иначе твои подруги подумают, что ты теряешь рассудок», — сказала она себе и снова посмотрела на них.