– А ты какими судьбами в Нью-Йорке? – поинтересовалась девушка.
– Именно что судьба занесла.
– Ну после расскажешь.
Он вопросительно взглянул на нее и, когда их взгляды встретились, понял, что краснеет.
– Кстати, зовут меня Павел.
– Это я уже поняла. Я Настя. Местные кличут Anastasia. Всем нравится это имя. А мне иногда хочется, чтобы называли, как я привыкла. Страсть как иногда надоедают американцы. Все предсказуемо, корректно до тошноты. Так бы и пнула. – Девушка рассмеялась, продемонстрировал белоснежные зубы.
«Хорошая ты, Настя» – подумал Пашка, наблюдая за ее работой.
Их непринужденная беседа спровоцировала Пашку на поступок. Точнее, на прямое нарушение инструкций начальства. Он выведал у девушки время окончания смены и несказанно удивил ее своим появлением у входа в бар. После непродолжительных сомнений она позволила проводить себя до дома.
Настя жила в Ист-сайде, пришлось брать такси. Выскочив из машины, она помахала ему рукой и скрылась в подъезде высотки.
Пашка снимал комнату у бывшего соотечественника, иммигрировавшего из Союза еще в начале семидесятых. Тот постоянно отсутствовал, так как работал представителем страховой фирмы и по долгу службы вынужден был проводить большую часть времени в командировках и на нескончаемых корпоративных семинарах. Таким образом, Пашке за полцены досталась вполне приличная квартирка на Манхэттене, на углу Бродвея и Восемьдесят восьмой улицы.
Соотечественника товарищи по работе «пробили» по всем возможным архивам – выходило, мужик абсолютно чист по линии Конторы.
В тот вечер, вернувшись в квартиру бывшего земляка, Павел Семенов впал в непривычную меланхолию, поминутно сменявшуюся навязчивым беспокойством. Так бывает, когда человек, идущий на вечеринку, где его давно ждут, вдруг попадает в дорожный затор или застревает в лифте. Облом на пике предвкушения.
Пашка налил себе виски, выпил. Не помогло. Налил еще – получил опять отсутствие эффекта. Из головы не выходила Настя. Пожалел, что не попросил у нее номер телефона. Походил из угла в угол по комнате, постоял у окна, барабаня пальцами по стеклу.
– Настя, Настя… – повторял он.
Пашка включил телевизор, но не получилось сконцентрироваться ни на одной программе. Аппетита тоже не было. Виски больше не хотелось, он лишь курил уже ставшие привычными фирменные американские сигареты и поминутно вздыхал.
Павел и сам не понял, как оказался на улице. Поймал такси, попытался объяснить водителю, судя по зеленым флагам и колоритному внешнему виду – ирландцу – куда ехать. Наконец они договорились искать многоэтажный дом в Ист-сайде по Пашкиной памяти.
Чудо произошло. Дом нашли быстро. Расплатившись и получив вдогонку согревающее «гуд лак», Пашка направился к подъезду. У двери было очень много кнопок с разными фамилиями. Но как среди этого списка отыскать ее квартиру? Фамилии-то он не знает…
Его заметил консьерж и отворил дверь.
– Я могу вам помочь? – поинтересовался он.
– Я ищу девушку, ее имя Настя. Anastasia. Она недавно вернулась с работы. Мы приехали вместе, но я потом уехал… А теперь мне нужно с ней поговорить.
– A? Anastasia? Нет проблем, сэр, подождите, пожалуйста.
Сняв трубку, он набрал номер.
– Как ваше имя?
– Пол.
– Его зовут Пол. Ок, мэм. Поднимайтесь на восьмой этаж. Квартира тридцать пять.
Девушка встретила его на пороге квартиры.
– Павел? Что-то случилось?
Пашка глядел на нее во все глаза, и волна головокружительных ощущений будто подхватила его на руки и вознесла над узорчатой плиткой межквартирного пространства. Он предчувствовал счастье, до него было рукой подать, надо только не колебаться, не смущаться и не врать. Ну, почти.
– Я бы и рад тебе что-то наплести, Настя, но не могу, – с напускной грустью в голосе, но вполне решительно заявил Пашка. – Я хочу еще немного побыть с тобой сегодня. В общем, домой приехал, а места себе не нахожу. Вот, выпил немного – не помогло. Поэтому я тут. Короче, тебя мне на сегодня не хватило. Давай посидим немного, поговорим, а после я уйду. Ок?
Она смотрела на него, будто изучая. Теперь они глядели друг на друга.
«Гляжусь в тебя, как в зеркало, до головокружения», – вспомнилось Павлу.
– Да ну тебя с этим «окей»! Хоть ты-то не говори со мной по-английски. Страсть как надоело. Ну-ка, давай, заходи в квартиру, – скомандовала девушка. – А то я всем нутром чувствую, соседи уже в «глазки» пялятся.
«Сейчас или выговор сделает и выгонит или будем пить чай и общаться, – подумал Пашка, переступая порог. – И то, хорошо бы».
Лишь только он оказался на ее территории и за ними захлопнулась хлипкая нью-йоркская дверца, Настя бросилась ему на шею и, приближаясь своими губами к его губам, со страстью в голосе прошептала на великолепном английском:
– No more words, darling, no more words…
Оказавшись в крепких объятиях Насти, Пашка понял, что погибает от безумного счастья, а еще – что ему в который раз повезло.
* * *
Его отношения с барменшей крепли день ото дня. Это была обоюдная любовь с первого взгляда. А может, просто выброс страстей двух одиноких людей, по разным причинам оказавшихся на чужбине, да еще и как-то уж слишком, до пронзительной тоски, далеко от дома.
Они проводили вместе все свободное время. Пашка частенько оставался у нее ночевать. В общем, чего греха таить, он хорошо устроился, как сказал бы Олег.
Он часто вспоминал друзей. До командировки Пашка поддерживал связь с Вовкой и Олегом. Они встречались, выпивали, ездили на природу. Друзья переживали за Павла, считая, что его правда навсегда «списали на берег». Потом он просто исчез, никого ни о чем не предупредив. Улетая в Штаты из Шереметьево, не сдержался, позвонил Вовке – сообщил, что едет в командировку по линии КМО.
Похоже, именно его отъезд нарушил устоявшийся порядок вещей. Вовке, видать, захотелось побегать по лесам и горам – он подался в спецназ. А вот чем занимался Олег, Пашка не знал.
Однажды, еще до отбытия в логово потенциального противника, им намекнули, что история с часами американского «дон Жуана» вышла для всех боком. Партийный босс обещания свои подзабыл, а те, кто не был связан обещаниями или чувством благодарности, решили служебный рост «мушкетеров» притормозить.
Вовкина карьера могла быть куда стремительней и перспективней. Но их с Пашкой решили упрятать подальше от высокого начальства. Хорошо еще, что дело кончилось так… Пашке вообще повезло – загранкомандировка, нелегальная работа. Мечта любого советского человека. Кабы не перестройка, да не борьба Горбачева с железным занавесом, все было бы еще круче. Атак, конечно, имелись у него сомнения, не в ссылку ли отправили его старшие товарищи, когда теперь стало в миллион раз проще путешествовать по миру?