Антон молчал. Ему не хотелось верить, что Ральф их предал. И он не верил. Что-то тут не складывалось. В горле пересохло, а сердце щемило тоской. Антон некстати вспомнил Риту. Ему очень хотелось жить, а, между тем, подручный Курта был явно не в себе и мог в любой момент спустить курок.
—Курт, а что нужно вам? Почему вы считаете, что эта коробочка ваша?
—Потому что она приведет меня к тому, ради чего я чуть было трижды не отдал богу душу в самом расцвете сил, и это самое «то» очень дорого стоит. Больше скажу — оно бесценно. Надеюсь, вам понятно. Мне же невдомек, зачем вы ввязались в эту историю? Может, у вас было задание вашего начальства встретиться с Ральфом? Расскажите, не бойтесь, и я вас отпущу.
—Че он сказал?— прошептал Игорь.— Лет ю гоу? Не, не отпустит, сука. Антоха, надо что-то делать.
—Может и было задание, только где гарантия, что если я вам расскажу, вы нас отпустите?
—А вот гарантий нет. Если не скажете, мы вас можем убить, ну, в крайнем случае, покалечить, а если скажете — у вас есть шанс. Нам решать…
Вдруг с чудовищной силой хлопнула входная дверь. Бандит и старик обернулись, и этого оказалось достаточно. Игорь и Антон бросились на врагов с отчаянием вырвавшихся из клетки львов. Фонари попадали на пол, удары сыпались направо и налево, чаще не достигая цели.
—Come on, guys!
К радости своей Антон узнал голос Ральфа. Они бросились на голос и через секунду оказались на улице. Вдогонку прозвучали выстрелы.
—Скорее, Ральф, замок! Окна с решетками, если дверь закроем — им не выбраться!— Антон с трудом удерживал массивную стальную дверь. Удары по ней гулко отдавались в ночной тишине.
—Осторожно! Стреляет толстомордый!— прокричал Игорь, подпирая дверь плечом.
Наконец, Ральф отыскал замок, и с десятого раза они его защелкнули.
Пока бежали к машине, Игорь набирал номер знакомого опера, а после, уже когда маленький джип «хонда» выскочил на улицу Софьи Перовской, успел проинформировать милицию, что, гуляя по Петровской набережной, слышал, будто кто-то возится в Успенской церкви. После этого связь резко прервалась. Сигнал пропал. Выругавшись, Игорь свернул в Бауманский переулок и тут в зеркале заднего вида заметил проблесковые маяки.
—Люстра,— пробормотал он.
—Что?— переспросил Антон.
—Мигалки. ГАИ или ППС. И связи нет. Что будем делать?
—Уйдем?
—Можем, они далеко.
—Лучше уйти. А то пока объясним…
—Там что, полиция?! Если полиция, лучше бы остановиться,— воскликнул Ральф, оглядываясь.
Его призыв остался без внимания.
От Университетской площади автомобиль Игоря помчался вверх по улице Платонова, оставив милицейскую машину далеко позади.
—Они, скорее всего, на уазике,— прокомментировал он, не сбавляя скорости на перекрестке с улицей Кирова.— Там подъем. Надо уходить в переулки. На проспектах догонят. В этом они мастера.
—Номер не заметили?
—Не должны, далеко было!
«Хонда» пересекла Кольцовскую, ушла вправо, в сторону Московского проспекта. Через пять минут беспорядочного петляния в переулках Игорь остановил машину у дома номер 47 по улице Задонской.
—Ну чего, ушли?— спросил с волнением Антон.
—Кажись,— ответил Игорь.
Ральф в разговоре участия не принял. Глядел в пустоту и вздыхал.
Было принято решение не возвращаться в гостиницу этой ночью. Компаньоны оставили машину на дороге, взяли такси и поехали к Игорю. Здесь они заперли дверь на все замки, достали из оружейного сейфа мелкокалиберную винтовку и только после этого приступили к изучению содержимого добытой коробки.
Крышка сначала не хотела поддаваться. Пришлось аккуратно вскрыть ее ножом. Внутри коробочки в неплохо сохранившемся отрезе мешковины была труха — скорее всего, те самые записи Ральфа Мюллера-старшего,— и листок картона, почти в идеальном состоянии (слава Богу!), с карандашными надписями и подобием схемы.
Легко догадаться, что на схеме автор пытался изобразить лес, поле, дорогу. Он пометил крестом какое-то место, далее, в стороне от него, был начерчен кружок со свастикой в середине. Также можно было частично разобрать несколько слов, скорее всего, изначально составлявших названия населенных пунктов: B…ryi..no…oleteni.
Крест и кружок со свастикой находились в противоположных частях картонки. Крест сопровождала надпись на немецком, но она почти стерлась, и даже Ральф не смог ее идентифицировать.
Новоявленные любители приключений и справедливости приуныли. Итог ночной вылазки, которая только по счастливому стечению обстоятельств и благодаря Ральфу, очнувшемуся после удара по голове раньше, чем предполагали нападавшие, окончилась без жертв, был неутешительным: записи ефрейтора Мюллера пропали, а без них схема, скорее всего, теряла всякую ценность.
По очереди снова и снова изучали они теперь уже бесполезную схему, а затем с полчаса сидели молча за столом. Но горевать никто особо не стал. Опасное приключение притупило чувство разочарования. Постепенно языки у заговорщиков развязались. По-мальчишески шумно, перебивая друг друга, вспоминали пережитое. Кто-то предложил выпить за победу.
—Что у вас за привычка такая: чуть что, сразу пьете?— весело спрашивал Ральф, держась за ушибленный затылок.
Игорь и Антон рассмеялись.
—Видишь ли,— отозвался Игорь,— это обычай предков. Помогает выжить в любых условиях.
—Пьянка, Ральф, это, если хочешь знать, наша национальная идея. Сам процесс объединяет, а утренние последствия сплачивают.
—Правильно,— кивнул Игорь, откупоривая запотевшую бутылку «Финляндии».— Сам процесс состоит из правил, которые легко запомнить, если мы тебе их расскажем.
—Интересно,— Ральф опять почувствовал не известное в его «дороссийской» жизни ощущение эмоционального подъема при виде открывающейся бутылки.
—Для начала,— объяснил Антон,— нужно научиться вместе со всеми предвкушать… В компании наблюдается легкое оживление. Разговор приобретает благодушную тональность. Но можно и ничего не говорить, а ограничиться звуками, междометиями, наконец, кряканьем.
—Кряканье, кстати,— заметил Игорь,— показывает окружающим, что тебе с ними хорошо, что ты доволен и у тебя так много здоровья, что тебе его не жалко.
—Верно,— Антон взял в руку рюмку.— Начало процесса, которое многие у нас называют «мероприятие»…
—Как?
—В смысле, event, событие, не знаю, как точно перевести. Так вот, начало процесса хорошо несколько оттянуть, смакуя момент. Ведь будет первая рюмка, за ней — вторая, а после третьей уже пойдет большой и бессмысленный мужской разговор. Прост!
Антон улегся на диване перед телевизором. Вспомнил о Рите и моментально «отрубился». Игорь еще немного пообщался с Ральфом, используя весь известный ему словарный запас английского языка.