— Вот кончишь свое дело, и тогда вы с Ансельмо возьмете ее с собой.
Роберт Джордан почувствовал, что у него опять сдавило горло и что голос его звучит глухо.
— Можно и так, — сказал он.
Женщина взглянула на него и покачала головой.
— Да-а. Да-а, — протянула она. — Все вы, мужчины, на один лад!
— А что я такого сказал? Ты же сама знаешь — она красивая.
— Нет, она не красивая. Но ты хочешь сказать, что она скоро будет красивая, — ответила mujer Пабло. — Мужчины! Позор нам, женщинам, что мы вас рожаем. Нет! Давай без шуток. Разве теперь, при Республике, нет специальных мест, куда берут таких, у кого родных не осталось?
— Есть, — сказал Роберт Джордан. — Есть хорошие дома. На побережье около Валенсии. И в других местах. Там о ней позаботятся, и она будет ухаживать за детьми. Там живут дети, эвакуированные из деревень. Ее выучат ходить за детьми.
— Вот этого я и хочу, — сказала женщина. — А то Пабло уже сам не свой от нее. И это тоже для него плохо. Увидит, прямо сам не свой. Ей надо уйти отсюда, так будет лучше.
— Мы можем взять ее с собой, когда кончим здесь.
— А ты не станешь ее обижать, если я положусь на тебя? Я так с тобой говорю, будто целый век тебя знаю.
— Так всегда бывает, — сказал Роберт Джордан, — если люди понимают друг друга.
— Сядь, — сказала женщина. — Слова я с тебя брать не хочу, потому что чему быть, того не миновать. Но если ты не возьмешь ее с собой, тогда дай слово.
— Почему — если не возьму с собой?
— Потому что я не хочу, чтобы она тут сходила с ума, когда тебя не будет. Я же знаю, каково с нею, когда она сумасшедшая, а у меня и без того забот много.
— Мы возьмем ее, когда кончим с мостом, — сказал Роберт Джордан. — Если останемся живы после того моста, тогда возьмем.
— Мне не нравится, как ты говоришь. Такие разговоры удачи не приносят.
— Это я только так, чтобы не обещать зря, — сказал Роберт Джордан. — Я не из тех, кто любит каркать.
— Дай я взгляну на твою руку, — сказала женщина.
Роберт Джордан протянул руку, и женщина, повернув ее вверх ладонью, подержала в своей ручище, потерла большим пальцем, внимательно вгляделась в нее, потом отпустила и встала. Он тоже поднялся с земли, и она посмотрела на него без улыбки.
— Что же ты там увидела? — спросил Роберт Джордан. — Я в такие вещи не верю. Так что меня не запугаешь.
— Ничего, — сказала она. — Я ничего не увидела.
— Нет, увидела. Мне просто любопытно. Я в это не верю.
— А во что ты веришь?
— Во многое верю, только не в это.
— А во что?
— В свою работу.
— Да, это я видела.
— А еще что ты увидела? Говори.
— Больше ничего, — сказала она сердито. — Так ты говоришь, что мост — это очень трудно?
— Я сказал, что это очень важно.
— А может случиться так, что будет трудно?
— Да. А теперь я пойду посмотрю на него. Сколько у вас здесь людей?
— Стоящих пятеро. От цыгана проку мало, хотя вообще-то он неплохой. У него сердце доброе. Пабло я больше не доверяю.
— А сколько у Эль Сордо таких — стоящих?
— Человек восемь. Сегодня вечером посмотрим. Он придет сюда. Он очень дельный, и у него тоже есть динамит. Правда, не очень много. Ну, да ты сам с ним поговоришь.
— Ты посылала за ним?
— Он всегда приходит по вечерам. Ведь мы соседи. И он нам не только товарищ, но и друг.
— А какого ты о нем мнения?
— Он настоящий человек. И очень дельный. Когда взрывали поезд, он просто чудеса творил.
— А как в других отрядах?
— Если вовремя известить, то человек пятьдесят наберешь, на которых все-таки можно положиться.
— Действительно можно?
— Это смотря как обернется дело.
— А сколько патронов на каждую винтовку?
— Штук двадцать. Смотря сколько они принесут. Если пойдут на это дело. Ты не забывай, что тут мост, а не поезд, значит, ни денег, ни поживы и опасность большая, раз ты об этом молчишь. И после такого дела всем придется уходить отсюда, Эта затея с мостом многим не понравится.
— Понятно.
— Так что чем меньше говорить, тем лучше.
— Правильно.
— Ну, иди, погляди на свой мост, а вечером мы потолкуем с Эль Сордо.
— Я пойду с Ансельмо.
— Тогда разбуди его, — сказала она. — Карабин тебе нужен?
— Спасибо, — ответил он. — Карабин вещь хорошая, но мне он не понадобится. Я иду только посмотреть место, а не поднимать шум раньше времени. Спасибо за все, что ты мне сказала. Мне нравится такой разговор.
— Я стараюсь говорить начистоту.
— Тогда скажи, что ты увидела у меня на руке.
— Нет. — Она покачала головой. — Я ничего не увидела. Ну, ступай к своему мосту. Я пригляжу за твоими мешками.
— Прикрой их и смотри, чтобы никто ничего не трогал. Пусть так и лежат — тут лучше, чем в пещере.
— Будут прикрыты, и никто их не тронет, — сказала женщина. — Ну, ступай к своему мосту.
— Ансельмо, — сказал Роберт Джордан, кладя руку на плечо старика, который спал, положив голову на локоть.
Старик открыл глаза.
— Да, — сказал он. — Сейчас. Сейчас пойдем.
Последние двести ярдов спуска они прошли, держась в тени деревьев, осторожно перебегая от одного к другому, и остановились тогда, когда до моста, видневшегося за последними соснами крутого склона, осталось не более пятидесяти ярдов. Солнце еще не спряталось за вершиной горы, и мост в его лучах казался черным над пустотой провала. Мост был стальной, однопролетный, у обоих концов его стояли будки часовых. Он был настолько широк, что на нем свободно могли разойтись два автомобиля, и его прочная и изящная металлическая арка перетягивала глубокую теснину, на дне которой, белый от пены, бежал по камням ручей, стремясь к реке, протекавшей в ущелье.