— Весьма значительную сумму, — сказал Том деловым «банкирским» голосом, памятуя, что в зале есть уши.
— Какая изысканная фраза! — бросил Владимир Крейц, не отрывая глаз от дисплея своего компьютера.
— Это я и хотела услышать! — вскричала Кэролайн, возбуждение которой увеличивалось с каждой минутой.
— Не одна ты. — Том бросил косой взгляд на сидевших рядом коллег.
— Правильно, Том. Так нам и надо. Если хочешь, можешь нарочно упомянуть мою фамилию. — И Крейц залился смехом, продолжая, впрочем, фиксировать взглядом колонки постоянно обновлявшихся на дисплее цифр, характеризовавших положение дел на рынке.
— Могу предложить тебе следующее, — сказал Том достаточно громко, чтобы его мог слышать Крейц, и достаточно жизнерадостно, чтобы Кэролайн поняла намек, — позвони в известное тебе место и договорись о встрече для обсуждения условий сделки.
Кэролайн секунду хранила молчание, а потом, поскольку опасалась даже малейшего недопонимания в этом вопросе, осведомилась:
— Ты ведь тот дом имеешь в виду, не так ли?
— Именно это я имею в виду. Полагаю, что мы сможем подписать все необходимые документы уже на следующей неделе.
— Томас Клейтон! — воскликнула Кэролайн. — Я люблю тебя.
— Если принять во внимание сумму, о которой мы говорим, — со значением сказал Том, — то меня просто нельзя не любить.
— Ах ты, сукин сын! — с завистью вскричал Крейц.
— Возвращайтесь домой, молодой человек, — сказала Кэролайн елейным голосом, — и у вас не останется в этом смысле никаких сомнений.
— Очень надеюсь, что не буду разочарован. — И Том повесил трубку.
Гринхольм потребовал от Тома подробный отчет о поездке в Цюрих. Для Клейтона это сложности не представляло. Он начал отслеживать положение швейцарского франка еще за несколько недель до смерти отца. Официальными и неофициальными путями. И знал, что в Швейцарии и впрямь открывается окно больших возможностей, особенно в случае ослабления фунта стерлингов. Если фунт упадет хотя бы на пять процентов, в чем Том ни капли не сомневался, на швейцарских франках можно будет нажить целое состояние. И он запросил под этим соусом у Гринхольма десять миллионов, чтобы сделать прибыль на разнице. Гринхольм дал Тому двадцать пять, и он начал играть на понижение фунта.
Между делом проверил счета компании «Таурус», но перевода из Цюриха не обнаружил. Что ж, не сегодня, так завтра. Том еще раз мысленно возблагодарил свою счастливую звезду и подумал о Ленгленде. Он с ним познакомился в Гарварде. Ленгленды когда-то были очень богаты, но отец Джефа ухитрился спустить все огромное семейное состояние меньше чем за пятнадцать лет. Яхты, особняки, скаковые лошади и многочисленные приятели из числа любителей покутить за чужой счет в немалой степени этому способствовали. Том очень удивился, когда в первом семестре узнал, что Ленгленд проходит курс обучения бесплатно как малоимущий. Возможно, руководство университета просто не могло не принять этого парня, учитывая его знаменитую фамилию.
Жить с Ленглендом в одной комнате было весело: у него имелось множество знакомых из высших слоев общества, а вечеринки, которые он устраивал, привлекали взоры всего факультета. Но годы шли, а Джеф словно отказывался взрослеть. Работу он, конечно, нашел без особого труда: банкиры с Уолл-стрит предпочитали брать на работу молодых людей с известными фамилиями. Но подняться на самый верх ему было не по силам. Том знал об этом, да и сам Джеф тоже. В банкирском царстве-государстве главный двор находился в Нью-Йорке, а двор номер один — в Лондоне. Швейцария считалась младшим игроком, но направленному сюда Джефу Ленгленду это место в общем-то подходило. Хорошая зарплата, сокращенный рабочий день и возможность проводить уик-энды, катаясь на горных лыжах, весьма ему импонировали. Через два или три года его должны были перевести в Брюссель или Франкфурт, а с течением времени отправить на родину, где он мог бы, занимая тепленькое местечко, проводить время в покое и достатке, дожидаясь пенсии.
Однако его воспоминания о бесшабашной молодости все никак не тускнели, и, когда Том Клейтон, которого Джеф считал финансовым гением, начал играть на валютной бирже, Ленгленд присоединился к нему, рассчитывая с его помощью сделать серьезные деньги и вернуться к прежней развеселой жизни.
Но потом дела пошли плохо, и Джеф начал давать слабину. Том испытывал к нему жалость — как-никак Ленгленд потерял на этих спекуляциях все свои сбережения, — но одновременно злился на него. Все-таки Джеф получил финансовое образование, работал в банке и с самого начала должен был понимать, какие риски встречает на своем пути биржевой игрок.
В семь часов Клейтон почувствовал, что сыт работой по горло. Но прежде чем уйти из банка, Том позвонил Дику Суини. Ему сказали, что адвокат уехал из страны и вернется не ранее понедельника.
Потом он позвонил Кэролайн, сказал, что уже выходит, и немного поговорил с ней о том, где они будут обедать и что закажут из еды и напитков.
Они договорились встретиться в восемь часов в ресторане «Ле каприз», где Кэролайн пообещала зарезервировать столик.
Когда Том добрался до Сент-Джеймса и вошел в ресторан, Кэролайн уже сидела в заполненном посетителями баре, потягивая марочное шампанское «Вдова Клико». Увидев его, она расцвела в улыбке; он поцеловал ее в щеку.
— Ты действительно получил эти деньги? — взволнованно спросила Кэролайн, наклоняясь к мужу, когда последнему удалось наконец протиснуться к ней в переполненном баре и расположиться рядом.
— Здравствуйте, мистер Клейтон. — К ним подошел менеджер. — Извините за задержку. Я уже сказал миссис Клейтон, что столик скоро освободится. Позвольте предложить вам пока что-нибудь выпить.
Том вежливо улыбнулся и указал кивком на бокал в руке Кэролайн:
— То же самое, пожалуйста.
Тому и Кэролайн нравился «Ле каприз». Познакомившись, они договорились встретиться на следующий день в этом ресторане, и тот теперь ассоциировался у Клейтонов с самой романтической порой их отношений. Кроме того, «Ле каприз» обладал репутацией одного из лучших заведений, где можно вкусить все удовольствия лондонской ночной жизни.
— Ну так что? — продолжала настаивать на ответе Кэролайн, повысив голос, чтобы перекрыть шум бара, куда продолжали прибывать посетители. Мимо проносились официанты с подносами по пути в ресторанный зал.
— У меня на цюрихском счете действительно оказалась наличность.
— Сколько?
— Достаточно, чтобы купить тот дом. Для начала. — Том интригующе улыбнулся.
— Обожаю твоего дедушку! — с чувством воскликнула Кэролайн, после чего на глазах у присутствующих заключила его в объятия и запечатлела на губах страстный поцелуй.
Поверх ее плеча он видел, как смотрели на жену некоторые из посетителей. Что и говорить, Кэролайн была хороша, а то обстоятельство, что она сидела на высоком стуле в коротком платье, которое еще больше задралось, когда она обнимала мужа, привлекло к ней множество вожделеющих взглядов. Том посмотрел на любопытствующих одновременно вежливо и строго, как бы говоря: «Нечего глазеть, джентльмены. Занимайтесь своими делами».