Мара умер не сразу и, медленно заваливаясь на спину, продолжал рефлекторно поливать автоматными очередями стены и потолок.
Перес даже не удосужился заглянуть в офис босса: эти двое не направились бы к выходу, не выполнив работу. Достав из кармана шелковый платок, он протер им свой пистолет, который швырнул затем на пол, после чего спокойно поднялся по лестнице для прислуги на крышу, откуда перепрыгнул на крышу соседнего дома, а с него — на крышу следующего. Спустившись по пожарной лестнице на третий этаж, он вошел в здание и сел в лифт, доставивший его к выходу из здания. Осмотрев свою одежду и не заметив на ней крови или грязи, он толкнул дверь и вышел на Фултон-стрит. Оттуда Эктор добрался на метро до остановки «Канал-стрит», где забрал свои немногочисленные пожитки со скромной съемной квартиры.
Он решил доехать на скоростном поезде «Грейхаунд» до Майами, украсть там лодку и переправиться по воде на Кубу. Перес знал, что нынче на этом острове охотно принимают бывших эмигрантов, если они не занимаются политикой и обладают кое-какими средствами. А Эктор за долгие годы службы скопил около ста тысяч долларов и подумывал о покупке домика рядом с пляжем в Сибонее, а также о женитьбе на какой-нибудь сочной мулатке. Коли все это у него получится, он проведет некоторое время у океана, рыбача и попивая ром, а потом найдет себе не слишком пыльную работенку. Самое главное, там ему не надо будет опасаться происков Дяди Сэма.
А через месяц или два, когда нью-йоркское происшествие забудется и окончательно станет достоянием прошлого, он сделает еще одну вещь — в память о своем добром боссе. Эктор отправится в Лондон, найдет Томаса Клейтона и убьет.
Тупак отправился в Медельин ровно через месяц после резни на вилле «Кармен». С тех пор он не имел от Моралеса никаких известий. Возможно, босс тоже погиб, но, если верить прессе, его тело так и не было найдено. Один из старейшин деревни, где жил Тупак, каждый день покупал национальную газету и читал ее выпуск всем желающим. Некоторые репортеры писали, что Моралес был убит на берегу реки — аравак знал это место, находившееся на противоположном от лагеря склоне холма. Могло статься, что его тело упало в реку Порке, которая впадает в Кауку. Коли так, то оно, возможно, все еще плывет по водам этой реки по направлению к Тихому океану.
Но живой Моралес или мертвый — не важно: получив от хозяина приказ, Тупак не мог посрамить честь племени араваков. Итак, оказавшись в Медельине, он три дня следил за мэром. Индеец арендовал спальное место в бедном квартале и каждое утро отправлялся в центр города. Посиживая на ступенях собора Вильянуэва, выходившего фасадом к парку Боливара, и ведя наблюдение, Тупак получил некоторое представление о передвижениях Ромуальдеса и был готов сколько угодно ждать удобного случая, чтобы прикончить его. Время вообще мало что значило в культуре араваков, которые являлись профессиональными воинами на протяжении веков. Изображая из себя нищего, каковых у собора водилось в достатке, Тупак не привлекал ничьего внимания. Проходившие мимо собора горожане большей частью отворачивались от попрошаек и смотрели в другую сторону.
На четвертый день, гораздо раньше, нежели Тупак предполагал, Ромуальдес сделал все так, как было нужно араваку. В самом начале вечера мэр вышел из ратуши, пересек на своих двоих площадь и свернул в узкую улочку. Тупак последовал за ним, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Хотя белые люди обычно не различали лиц индейцев, Тупак решил, что такая предосторожность не помешает, особенно учитывая те обстоятельства, при которых мэр в последний раз видел его.
Ромуальдес вошел в небольшой трехэтажный муниципальный дом, где размещалось не более шести квартир, и стал подниматься по лестнице. Немного подождав, Тупак тоже вошел в дом, тщательно осмотрел холл и решил, что это место подходит ему как нельзя лучше. Прождав два часа, он услышал голос мэра, прощавшегося с некоей женщиной по имени Алисия. Потом дверь квартиры захлопнулась, а на лестнице послышались шаги спускавшегося по ней человека.
Индеец прижался к стене слева от лестницы, подождал, когда ни о чем не подозревавший мэр направится к двери, и потянулся за хранившимся в кармане ножом. Затем он обвил жирную шею Ромуальдеса правой рукой и, толкнув коленом в область почек, повалил на пол. Поднеся к горлу мэра острое как бритва лезвие ножа, Тупак, согласно полученной инструкции, объявил:
— Это тебе от дона Карлоса Алберто Моралеса.
Потом, с силой надавливая на рукоять, индеец провел лезвием ножа по сонной артерии и сразу же вскочил на ноги. Тугая струя крови высотой в три фута ударила в потолок холла, а спустя несколько секунд после этого отлетела к небесам и душа одного из наиболее выдающихся сыновей Медельина.
Тупак вытер нож о пиджак жертвы, открыл дверь и вышел на улицу. В душе у индейца теперь воцарились покой и умиротворение.
Последующие два месяца агенты ДЕА вели неспешное на первый взгляд расследование на основании полученных от Карденаса материалов. Между тем Джулио, ныне известный как Джулио Ниевес, со всей серьезностью занимался планированием поставок кокаина, зарабатывая доверие и уважение Норьеги. Конкурировавшая с Харпером группа ДЕА, разрабатывавшая наркокартель в Кали, поначалу выступала против участия Джулио в этом деле, но потом вынуждена была признать, что даже в самых смелых мечтах не ожидала увидеть своего человека в оперативном центре основных поставщиков колумбийского кокаина.
В результате образовалась объединенная группа ДЕА по борьбе с колумбийскими наркодельцами, и центр предоставил в ее распоряжение вдвое больше средств и людей, чем планировалось поначалу. А Норьега, который ранее концентрировал усилия на калифорнийском рынке, теперь, с подачи нового планировщика Джулио, стал осуществлять поставки и на Восточное побережье США. И ДЕА, в общем, пока этому потворствовала, ибо моментальная конфискация контрабанды могла самым негативным образом сказаться на безопасности ее агента. Так что обычно перехватывалась одна поставка из десяти — полное отсутствие неудач также выглядело бы подозрительным, — причем эта акция осуществлялась силами ФБР по договоренности с ДЕА. Последнее обстоятельство еще больше способствовало сближению Харпера с Коулом. Теперь оба агента проводили общую оперативную политику.
Что же касается Джулио, то он получил возможность выезжать из Кали и возвращаться туда в любое время. В его обязанности планировщика входило устанавливать контакты, осматривать взлетно-посадочные полосы, давать взятки и лично проверять безопасность маршрута. При этом он, конечно, старался держаться подальше от Медельина, где люди могли узнать в нем банковского служащего Джулио Роблеса, а в качестве дополнительной меры безопасности Карденас стал носить короткую стрижку и отпустил бороду. Как только план поставки получал личное одобрение Норьеги, Джулио передавал его детали ДЕА.
После этого в небо поднимался самолет береговой охраны, имевший на борту средства электронной разведки, и поджидал транспорт наркоторговцев в нужном месте и в нужное время. Но летчики ни в коем случае не должны были как-либо беспокоить или отпугивать самолеты Норьеги, а лишь отслеживать их движение посредством радара, находясь от них на значительном расстоянии — не менее двадцати миль. Проследив маршрут транспорта, летчики сообщали все данные представителям ФБР.