— Сядьте!

Решимость на лице Мухаммеда сменилась отчаянием. Он вскинул вверх руки, сдаваясь.

— Я отказываюсь поддерживать это…

Он намерился было выйти из комнаты.

Правая рука Талиба, словно лезвие рассекла воздух.

— Я еще не закончил! — проревел он, раздувая ноздри.

Мухаммед остановился и повернулся к нему.

— Евреям не место здесь! — Галиб сжал кулак и рубанул им как молотом. — Это истина, которая не оспаривается! Будьте уверены: наш ответ на недавние события будет скорым и конкретным. И голос наш должен быть единым. Совершенно очевидно, что произнесенные вами слова — исключительно ваши собственные и не смогут отравить наши уши. Поэтому совет больше не нуждается в ваших услугах. А теперь ступайте и больше не возвращайтесь.

Рука резко описала в воздухе дугу в сторону двери.

— И разрешите напомнить вам, что все, что вы вынесете за эти стены, может возыметь серьезные последствия. — Он скривился. — Крайне серьезные.

19

Кумран

К тому времени, когда Амит повернул лендровер с Кальях-Седом на дорожку к пустынной автостоянке, солнце уже опускалось за горы Иордан, зажигая Мертвое море янтарем и сапфиром. Он выбрал место рядом с посаженной рощицей пальм, граничившей с крохотным импровизированным оазисом — Кумранским туристическим центром.

— Романтично, — сказала Жюли. — Все здесь в нашем распоряжении.

— Жаль, вина не захватил.

— Отстаете от жизни, — поддразнила она, покачав головой.

Амит натянуто усмехнулся, зная: покажи он египтологу то, что нашел в горах, она бы так не сказала.

Оба вышли из машины.

Амит обошел машину и открыл пятую дверь, чтобы достать продукты.

Жюли воспользовалась моментом и стала любоваться живописным морем с его белым от корки минералов берегом, суровыми темно-коричневыми горами, подпирающими залитое аметистовым свечением небо.

Лендровер мигнул фарами и, тоненько чирикнув, щелкнул замками. Амит убрал ключи в карман и подошел к Жюли с фонариками и черным рюкзаком.

— Господи, какая красота, — сказала она.

— Красота. А чем пахнет, чуете?

Он сделал ровный и долгий вдох носом, ощутив различимый аромат глины, поташа и брома.

Она тоже принюхалась, ее тонкие ноздри трепетали.

— Историей пахнет… Библией. Эти запахи зовут меня сюда вновь и вновь, — признался он.

— Ага. Очень напоминает запах в бассейне, — чуть задиристо с французским акцентом сказала она. — Ну, так в ковчеге чего только не было…

— Как же вы немилосердны.

Покачав головой, он вручил ей фонарь.

Амит повел Жюли мимо приземистой сувенирной лавки и кассы к гравийным тропинкам, что бежали к отвесным скальным склонам, формировавшим сплошную стену. Слева виднелись раскопки деревни, в которой ессеи жили вплоть до первого столетия нашей эры. Чуть дальше темнело глубокое ущелье, протянувшееся от моря к внушительной расселине, врезавшейся в скалы водостоком зимних паводков. Амит и Жюли шли к зигзагообразной тропинке, взбиравшейся вверх по расселине.

— Еще далеко? — спросила она, глядя на вздымающиеся скалы.

— Порядком, — спокойно ответил он.

— Великолепно, — тяжело дыша, фыркнула она.

Амит вел Жюли к приставной лестнице под зевом пещеры. Уже совсем стемнело, и казалось, будто мерцающие вокруг узкого серпа молодой луны звезды сейчас просыплются сквозь чернеющее небо.

Насквозь промокшая от пота, Жюли не уставала жаловаться на жужжащих мух и поддразнивать Амита по поводу того, как они будут выбираться отсюда обратно — вниз по скале, в темноте. Ей не нравилось, что в некоторых местах приходилось перелезать через валуны.

— Прогулка вниз с горы менее утомительна, — погрешил против истины Амит.

Несмотря на жалобы спутницы, он знал, что награда будет щедрой. Он включил фонарь и направил луч вверх на пещеру.

Жюли задрала голову, и ее фонарь подсветил полукружия груди — в том месте, где к ней прилипла промокшая от пота футболка.

Пещера — значит, опять карабкаться, но только совсем не так, как через валуны.

Резко переведя взгляд на Амита, она успела заметить, как он смущенно отвел глаза от ее набухших сосков.

— Не хотелось бы думать, что вы притащили меня сюда, чтобы таращиться на мои сиськи.

Она скрестила руки и сжала груди вместе, желая добить израильтянина.

Он густо покраснел.

— Да нет, я… Я просто… — замялся Амит, но тут же решил, что сам не настолько привлекателен, чтобы извиняться.

— Очень трудно не смотреть. Примите это как комплимент.

— Комплимент принят.

Жюли тоже порозовела.

— Вперед? — Она махнула ему идти к лестнице.

Эпизод куда-то унес страх перед подъемом, и Амит совершенно спокойно сошел с лестницы и забрался в пещеру. Он не удержался еще от одного взгляда украдкой, когда ухватил Жюли за руку, помогая подняться.

— Дальше будем двигаться по пещере, — уверенным голосом профессионала сообщил он. — Шагайте осторожно: местами коридор неожиданно петляет.

— Ведите, я буду ориентироваться по вашей заднице, — съязвила она.

— Что ж, приятного просмотра, — ответил он и начал карабкаться по тесному проходу.

— Ага, двойной сеанс, — сказала она, наведя луч на его крестец.

Коварный туннель вынуждал Жюли сконцентрироваться на подъеме. Когда Амит выбрался наконец в просторную, высеченную в скале камеру, предвкушение чуда еще не проснулось в ней.

— Вы в порядке? — спросил он, направляясь к осветительной мачте.

— Oui.

Жюли провела лучом по аккуратно сложенной на полу стопке кирпичей. В этот момент включился свет, и ее взору предстало большое отверстие в дальней стене. Она подошла ближе.

— Здесь придется на карачках. Пару метров, не больше.

Он заметил, как в ее скептическом взгляде мелькнуло беспокойство.

Амит вновь отправился первым. На четвереньках пролез в потайную камеру, поднялся там во весь рост и сразу же направился ко второй осветительной мачте, стоявшей у самого пролома. Когда из прохода выбралась Жюли и поднялась на ноги, комната осветилась.

Несколько секунд она, словно потеряв дар речи, молча вышагивала по периметру квадратного помещения, оставив без внимания угол, где были свалены инструменты и оборудование. Кое-где Жюли приостанавливалась и проводила пальцами вдоль длинных отметин-рубцов на каменных стенах.

— Кто же сотворил все это? — наконец спросила она.