— Он играет в бридж в комнате для карточных игр, — сказал наконец мужчина.
— Я думал, что игра начинается в восемь. — Ранее Марчант уже звонил в клуб.
Мужчина с нескрываемым презрением посмотрел на помятую рубашку Марчанта, а затем поднял глаза на большие часы, висевшие на стене справа от него.
— В данный момент игроки отдыхают в баре. Он ждет вас?
— Да. Вы не могли бы сказать ему, что приехал Дэвид Марлоу?
Через десять минут Марчант уже сидел напротив полковника Малхотры в углу бара и потягивал виски «Чивас Ригал» с содовой.
— Когда ты был маленьким, непослушным мальчишкой — да, ты был большим забиякой, — ты называл меня дядей, — сказал со смехом полковник и похлопал Марчанта по колену. — Ты можешь и сейчас называть меня дядей. Дядей Кеем. Именно так обычно обращался ко мне твой отец.
Марчант помнил дядю Кея очень смутно: по воскресеньям они ходили к нему в гости, смотрели «Мать Индия» и другие старые индийские фильмы, ели вместе с Себастьяном фисташковое кулфи и однажды получили выговор от своей матери, когда заявили, что оно не было похоже на настоящее мороженое. Дядя Кей любил подпевать актерам, и часто по его лицу текли слезы. Затем он вместе с отцом Марчанта уходил в другую часть дома, где они о чем-то тихо говорили, пока мать занималась детьми.
Когда Моника упомянула в аэропорту имя Малхотры, он не был уверен, что речь идет о дяде Кее из его детства. И лишь когда полковник вышел в приемную и принял его с распростертыми объятиями, Марчант понял, что это тот самый человек. Во время беседы в его памяти стали воскресать новые воспоминания: как дядя Кей с достоинством принимал бутылку скотча, привезенную в подарок из Британии; старинный пистолет на стене в его доме, который использовался когда-то для охоты на тигра; дружеские рукопожатия и шутки, которыми они обменивались с отцом; вспомнил он и сердечную доброту дяди Кея.
— Твой отец не хотел, чтобы после той трагедии ты возненавидел Дели, — сказал он. — Это могло случиться где угодно.
— Он правильно поступил. И я рад, что смог вернуться.
Марчант не стал говорить ему о том, что не посещал Дели с тех самых пор, как покинул его двадцать лет тому назад вместе со своей скорбящей семьей. После окончания колледжа он путешествовал по Индии, в какой-то мере предвосхитив маршрут Дэвида Марлоу, однако он сразу направился на юг, а затем — в Гималаи, сознательно избегая Дели.
— Но я боялся, что твоя мама так и не сможет оправиться, — сказал дядя Кей.
— Это правда, так и случилось, — ответил Марчант, но он уже не слушал дядю Кея. Его вниманием завладел человек с кейсом в руке, который в этот момент подошел к бару.
— Я до сих пор переживаю из-за того, что не смог присутствовать на похоронах твоего отца. Но у меня не было возможности.
— Понимаю. Мы можем поговорить о нашем общем друге? — сказал Марчант, поворачиваясь к дяде Кею. — Возможно, у нас совсем немного времени.
— Скажи, что ты хочешь знать.
— Зачем отец приезжал к нему?
Дядя Кей посмотрел в сторону бара и лишь затем ответил:
— Пару лет назад я пытался завербовать Дхара. Я был на пенсии, но ради этого дела меня восстановили в должности, однако я с самого начала сомневался в успехе. Я могу понять все, кроме его ненависти к Америке. Это было уже слишком. В конце концов нам пришлось его оставить.
— А мой отец не пытался его завербовать?
Улыбка тут же исчезла с лица дяди Кея.
— Ты должен еще кое-что узнать о Салиме Дхаре, но, боюсь, я не тот человек, который может тебе об этом рассказать. Это должен сообщить тебе сам Дхар.
Марчант посмотрел на человека у бара, который не сводил с них глаз. Он по-прежнему крепко сжимал ручку кейса.
— Может, нам стоит поговорить в другом месте? — спросил Марчант, перебивая его.
— Что? Прямо сейчас?
— Мне нужно на свежий воздух. — Он указал на соседний столик, где бригадный генерал раскуривал большую сигару.
— Хорошо, — сказал Малхотра, заметив тревогу Марчанта. — Но здесь нам нечего бояться, мы можем говорить совершенно свободно. Я знаю их всех, — пошутил он, кивая в сторону генерала и поднимаясь со стула. — Они слишком заняты болтовней о сегодняшнем крикете, чтобы слушать нас. Но почему бы и нет? Давай прогуляемся.
Но когда мужчина у бара снова посмотрел на них, Марчант понял, что было уже слишком поздно. Он успел лишь пригнуться.
Это был первый визит Алана Картера в Леголенд, но после событий в Польше он понимал, что и не последний. Когда Спайро упустил Марчанта, его вызвали в Лэнгли. Директор ЦРУ был в ярости. Картера тут же назначили главой Национальной секретной службы в Европе. Это была его личная заслуга, но Картер также считал, что это назначение говорило о победе новых идей в ЦРУ, которое пыталось перестроить свою работу и сосредоточиться исключительно на разведывательной деятельности после провалов, связанных с событиями 11 сентября и войной в Ираке.
Картер присутствовал на допросе ХШМ, а также Зайна Абу Забаида — одного из первых крупных игроков Аль-Каиды, которого им удалось обмакнуть. Но пытка водой была не его методом. Как не устраивали его и сомнительные личности, из которых формировались исполнительные бригады. Поступая на работу в ЦРУ, Картер был верен основным принципам разведки, он считал, что лучший способ победить врага — это проникнуть в его верхние эшелоны власти, а не утопить нескольких преступников. Спайро убеждал его не переживать по этому поводу, заявляя, что исполнителей судят не по тому, насколько правильны их поступки. Главное, что думает обо всем этом президент. Предыдущий президент предпочитал оставаться в неведении.
Картер подозревал, что в скором времени должна была подняться волна возмущения, но не особенно переживал по поводу того, что некоторые детали о деятельности в Старе-Кейкути стали известны вашингтонским журналистам. Теперь, когда на посту находился новый президент, Картер не сожалел о возможной скорой отставке Спайро. Не исключено, ЦРУ пощадило бы его, если бы Картер помешал отлету Марчанта международным рейсом из аэропорта Фридерика Шопена. Но Картер ничего не сказал Спайро, и тот утонул.
Вместо этого Картер позвонил главе американской резидентуры в Дели, а затем связался с Лэнгли и предложил им следить за Марчантом, а не пытаться задержать его, как только он окажется в Индии. В Лэнгли ему велели поговорить с Викарием. Картер считал, что беглый агент МИ-6 наверняка попытается выйти на связь с Салимом Дхаром, который представлял для ЦРУ куда больший интерес, чем сам Марчант. Тогда они смогут схватить их обоих; но Филдингу он не собирался об этом говорить, только не сейчас.
— Нас не интересует Дэниель Марчант, — сказал Картер, потягивая бурбон.
Он сидел за столом напротив Маркуса Филдинга в столовой, которая примыкала к большому кабинету Викария. Убранство комнаты приятно удивило его, он никак не ожидал найти нечто подобное в этом безликом районе рядом с транспортной развязкой. Теперь он начал понимать, почему Филдинга называли Викарием. В комнате играла тихая музыка: это был Бах, скорее всего, второй Бранденбургский концерт. У Филдинга даже был свой дворецкий. Все в лучших английских традициях (пусть даже дворецкий и не был англичанином), не говоря уж о личной секретарше — пятидесятилетней даме в красных колготках.