Колин Крейг встал, а Марини сел на место. В воздухе еще царило веселье, звучали громкие реплики. Надя покраснела от смеха, миссис Росс, которая неожиданно громогласно рассмеялась после истории с пьяным швейцарцем, утирала слезы. Атмосфера в зале была веселой и расслабленной.
Однако Элиса что-то почувствовала.
Какую-то мелочь, выбивавшуюся из общего настроя.
Ей показалось, что это проскользнуло во взглядах, которыми обменивались Марини, Бланес и Крейг. Как будто общая установка была: «Пусть лучше повеселятся сначала».
Наверное, дальше все будет не так радужно, подумала Элиса.
* * *
— В этом проекте мне поручили координировать всю работу с железками, — сказал Крейг. — В 2004 году был тайно запушен десяток спутников с геосинхронными орбитами, то есть запрограммированных двигаться со скоростью вращения Земли. Они оснащены видеокамерами с разрешением полметра на местности и с мультиспектральным диапазоном съемки, которые охватывают около двенадцати квадратных километров. Они готовы производить телеметрическую съемку любого уголка нашей планеты в соответствии с координатами, заданными с Нью-Нельсона. Полученное изображение в реальном времени передается на нашу станцию (поэтому весь проект называется «Зигзаг»: ведь сигнал идет от Земли к спутнику и от спутника к Земле по траектории, напоминающей движение бумеранга). Здесь его обрабатывает компьютер с разрядностью 22 бита, выделяя то место, которое нас интересует. Конечно, таким образом мы не сможем посчитать волоски на голове у Серджио…
— Но у Давида можно, у него их мало, — вмешался Марини.
— Вот именно. Одним словом, мы можем наблюдать за чем угодно и когда угодно, как военные спутники-шпионы. Приведу пример. — Крейг подошел к компьютерной консоли, изысканным жестом поправив очки. Элисе подумалось, что он обладает врожденной элегантностью и вполне может остаться незамеченным, приди он на прием в Букингемский дворец в футболке и джинсах, которые были на нем сейчас. Быстро пробежав пальцами по клавишам, он вызвал на экран грубоватый рисунок египетских пирамид. В уголке стояли две мумии, на месте их лиц были наклеены фотографии Марини и Бланеса. Раздался смех. — Предположим, что мы даем спутникам запрос на изображение дельты Нила. Спутники его снимают, присылают нам, компьютер обрабатывает это изображение и получает несколько снимков пирамид. После того как мы пропускаем пучок электронов через наш синхротрон, мы получаем новые частицы, и еще один компьютер улучшает и записывает новое изображение. Если мы использовали правильное количество энергии, мы можем увидеть то же самое место, египетские пирамиды, но, к примеру, три тысячи лет тому назад… Если нам повезет, мы можем на несколько секунд стать свидетелями строительства пирамиды или церемонии похорон фараона.
— Невероятно, — донесся до Элисы шепот Нади, сидевшей через два стула слева от нее.
Внезапно Марини встал:
— Слушай, Колин, давай покажем нашей публике, что все это не выдумки…
Крейг поклацал по клавиатуре. На экране появилось расплывчатое, но узнаваемое изображение со слабым бледно-розовым оттенком, приближающимся к тону сепии, как на старых фотографиях.
Все вдруг замолчали.
Элиса испытывала двоякое ощущение: ей как будто хотелось смеяться и плакать одновременно. Сидящий рядом с ней Валенте нагнулся вперед, открыв рот, как ребенок, обнаруживший самый заветный подарок, который не надеялся получить ни от кого в мире.
На первый взгляд фотография этого не заслуживала: на ней просто был снят крупным планом стоявший на столе стакан с водой.
— Самое невероятное в этом изображении, — спокойным голосом сказал Марини, — то, что его никто никогда не снимал. Мы извлекли его из двадцатисекундной записи, на которой был запечатлен тот же стол, но стакан лежал на полу и был разбит, что произошло два часа спустя. Сейчас вы видите первое настоящее изображение прошлого, которое когда-либо представало глазам человека.
По лицу Элисы катились слезы.
Она подумала, что наука, настоящая наука, навсегда окончательно меняющая ход истории, заключается именно в этом — в слезах при виде яблока, падающего с дерева.
Или целого стеклянного стакана на столе.
Теперь настал черед Райнхарда Зильберга. Когда он встал перед экраном, создалось впечатление (на взгляд Элисы, соответствующее действительности), что он огромен. На нем была рубашка с коротким рукавом и хлопчатобумажные брюки с кожаным ремнем, и он был единственным, кто надел галстук, хоть узел и был ослаблен. Все в Зильберге выглядело внушительным, и, возможно, поэтому иногда создавалось впечатление, что он хочет сам стушеваться с помощью улыбки, которая на его безбородом полном лице с очками в золотистой оправе казалась на удивление детской.
Однако в эту минуту он не улыбался. И Элиса догадывалась почему. Наверное, ему досталась неприятная часть объяснении. С первых же слов немецкого историка и ученого она поняла, что не ошиблась.
— Меня зовут Райнхард Зильберг, моя специальность — философия науки. Меня наняли для проекта «Зигзаг», чтобы я консультировал вас по поводу того, что не является физикой, но имеет огромнейшее значение. — Он сделал паузу и шевельнул ногой, словно чертя что-то на металлическом полу. — Как вы уже знаете, этот проект считается сверхсекретным. Никто не знает о том, что мы здесь: ни наши коллеги, ни друзья, ни семьи, ни даже многие из руководителей «Игл Груп». Естественно, научное сообщество мы обмануть не можем, но с помощью конгрессов и статей мы выдаем им небольшие подачки. Они знают, что из «секвойи» можно много чего выжать, но не знают как. Таким образом, этот проект является уникальным, по крайней мере на данный момент. Всех нас отобрали после тщательного изучения нашей жизни, пристрастий, дружеских связей и стремлений. Мы будем работать над тем, в чем никто не имеет наработанного опыта. Мы пионеры, и нам понадобятся особые меры безопасности… по целому ряду причин.
Он снова сделал паузу и посмотрел на движения своей ноги.
— Прежде всего даже не думайте, что на этом экране вы увидите фильмы. В кино мы видим, к примеру, сцену смерти Цезаря так, как будто это любительская видеозапись римской эпохи. Но изображения, получаемые из открытых временных струн, — не кино, это даже не фильмы про реальную жизнь, это само прошлое. Мы можем увидеть их на экране, как кино, и записать на DVD, как кино, но вы всегда должны помнить, что это открытые временные струны, из которых мы извлекли информацию. Наше «убийство Цезаря» будет самим этим событием в таком виде, как оно навсегда запечатлелось в частицах света, отраженных во время реального события, то есть в реальном прошлом. Это влечет за собой определенные последствия. Мы не знаем, что может произойти, например, с людьми или событиями, ставшими частью нашей культуры или наших идеалов. Были проведены секретные исследования, но выводов еще не существует. Например, если мы увидим Иисуса Христа, Магомета или Будду… просто увидим, будучи уверены, что это именно они… Не говоря уже о том, что будет, если мы обнаружим какие-то аспекты жизни этих основателей религий, которые противоречат тому, в чем церкви каждого вероисповедания веками убеждают миллионы людей, возможно, включая и некоторых из нас. Все это является более чем достаточной причиной для засекречивания проекта «Зигзаг». Но есть и иная причина. — Он сделал паузу и моргнул. — Я хотел бы рассказать вам о ней, продемонстрировав другое изображение. Это единственное изображение, которое у нас есть, кроме снимка целого стакана. Большинство из вас не знает о его существовании… Жаклин, это будет для тебя сюрпризом… Колин, ты не мог бы?..