– За что я мог бы вам мстить, если вам не в чем себя упрекнуть? Разве что вы попытаетесь вспомнить…
– Кто вы? – настойчиво спросил генерал.
– Не уверен, что вы готовы это услышать, генерал. Зато я надеюсь получить от вас нужную мне информацию.
Мортон выпрямился. Штефан перешел к интересующей его теме:
– Мы знаем, что вы так и не нашли отчеты о научных наработках Дестрелей. А еще мы знаем, что даже по прошествии двадцати лет они для вас в высшей степени интересны.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы лжете. Неделю назад в аэропорту города Глазго ваши люди выкрали девушку, непосредственно связанную с этим делом.
– Я ничего об этом не знаю. – Тоном, в котором сквозила насмешка, Мортон добавил: – Мой бедный мальчик, если бы вы знали, сколько людей нам приходится арестовывать, вы бы поняли, почему я ничего не знаю об этом случае.
– И вы посмели объявить нас террористами…
– Речь шла о национальной безопасности!
– Речь шла о жизни людей.
Мортон презрительно фыркнул.
– Но оставим это, – сказал Штефан, которому генерал нравился все меньше и меньше. – Я не собираюсь вас переубеждать. Мне нужна ваша помощь, и я ее получу, хотите вы того или нет.
Неожиданно в дверном проеме появился Петер. Его высокий силуэт четко вырисовывался на фоне контрового света.
– Он ничего не скажет, – бросил он Штефану.
Мортона, похоже, насторожило неожиданное появление еще одного похитителя. Теперь он оказался в меньшинстве, а это не сулило ничего хорошего. Петер вошел в полумрак комнаты и остановился за спиной своего напарника. Генерал удвоил усилия, пытаясь хоть что-нибудь увидеть. Пучок света от лампы все также был направлен ему в лицо.
– Мы сменим тактику, – добавил Петер.
Штефан не понимал, почему товарищ так быстро поменял план, но в присутствии пленника не мог задавать вопросы. Поэтому решил промолчать.
– Вы здесь главный? – рискнул спросить Мортон.
Петер усмехнулся.
– У нас нет главных, – ответил он. – Наша иерархия зависит от важности возникающих проблем. Чем у вас их больше, тем вы главнее. Я – номер второй. Есть еще кое-кто, но эта персона слишком высокого полета.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Мортон.
Не затрудняя себя ответом, Петер положил руку на плечо товарищу и сказал:
– Теперь моя очередь. На него надо слегка надавить, иначе мы ничего не добьемся.
Штефан кивнул и встал, намереваясь покинуть комнату. Мортону не нравилось все происходящее, а этот второй похититель – и того меньше. Голос у него был жестче, он производил впечатление человека более решительного, а значит, и более опасного.
– Начнем сначала, генерал, – сказал Петер, устраиваясь на стуле.
Мортон отметил про себя, что слово «генерал» слетело с губ этого человека так естественно, словно он был хорошо знаком с военными порядками.
– Вы продолжаете настаивать на том, что для вас дело Дестрелей одно из тысяч и речь идет о банальной продаже ими информации, классифицированной как секретная?
– Если в этом деле были другие мотивы, я о них не знаю. Мы не успели их допросить. Дестрели оказали сопротивление агентам, которые пытались их задержать, и были застрелены на месте. В те времена я не был директором АНБ. Я руководил одним из отделов.
– Это случилось больше двадцати лет назад, генерал. Если это и вправду заурядное дело, у вас превосходная память. Хотя, между нами, сомнительные дела задерживаются в памяти куда дольше… Два десятилетия в таком случае не предел…
Мортон понял, что ему нужно очень внимательно следить за тем, что он говорит.
– Забудем ненадолго о Дестрелях, – сказал Петер. – Поговорим о том, что случилось вечером 4 октября 1990 года. Вы помните этот вечер?
Генерал нервно усмехнулся:
– Если вы выкрали меня, чтобы поинтересоваться, как я проводил время двадцать лет назад, вас ждет разочарование. У меня, конечно, прекрасная память, но не до такой же степени!
Ирония в ответе Мортона не смутила Петера, и он спокойно продолжал:
– Подумайте хорошенько, генерал, это важный момент. Я не верю, что вы смогли забыть тот вечер.
Мортон со вздохом поднял очи к небу.
– Эта игра ни к чему не приведет, – раздраженно бросил он. – Если вы намекаете на определенное событие, скажите прямо. Хватит ходить вокруг да около.
Петер откинулся на спинку стула и посмотрел на Штефана. В полумраке молодые люди обменялись взглядами. Пришло время выложить главный козырь.
– Генерал, поговорим откровенно, – начал Петер. – Вы похитили молодую гражданку Испании, которую зовут Валерия Серенса. Она не преступница и не представляет угрозы для правительства. Мы требуем, чтобы ее немедленно освободили.
– Если все так, как вы говорите, зачем бы мы стали ее задерживать? Если произошла ошибка, наша юридическая служба и дипломатические представители ее страны во всем разберутся, и девушка быстро выйдет на свободу.
– Не играйте со мной, генерал.
– О какой игре вы говорите? Известно ли вам, мой мальчик, что в демократическом государстве даже секретные службы находятся под контролем независимых инстанций. И я сказал вам чистейшую правду. Если эта девушка, о которой я, кстати, слышу впервые, не совершила ничего предосудительного, ей нечего бояться.
– Вы солгали, причем солгали дважды. Вы прекрасно знаете, о ком идет речь, и знаете также, что можно сделать с невинным человеком, если в игре задействованы политические или иные государственные интересы.
– Вы считаете, что тот, кто сам похищает людей, имеет право говорить о морали?
– Вы снова совершаете ошибку, генерал… В Белом доме не ошиблись, назначив вас руководителем Агентства. Вы усердно служите своим боссам.
– Я вам не позволю…
– Мне не нужно ничье позволение. Я знаю, о чем говорю. Вы злоупотребляете доверием тех, кто верит, что служит своей стране.
– Но черт вас подери, кто вы?
– Вспомните 4 октября 1990 года. Вам следовало послушаться Фрэнка Гасснера, он был прав!
Мортон побледнел и застыл. Петер схватил лампу и направил свет себе на лицо.
– Посмотрите на меня, генерал. Вы постарели, а я помолодел. Вы напрасно ищете секрет Дестрелей, а я его нашел. Вы изо всех сил пытаетесь скрыть ложь, а я хочу спасти правду!
Все тело Мортона нервно подергивалось.
– Вы сумасшедший! – заорал он. – Гасснер покончил жизнь самоубийством. Он не смог пережить проигрыша. Не смог смириться, что у него отобрали это дело.
– И снова вы лжете. Он убил себя на ваших глазах. Мы с вами знаем это лучше, чем кто бы то ни было…