— А! — Шевертс заметил, что плакат привлек внимание Фабеля. — Вижу, вы ею тоже очарованы… Она любовь всей моей жизни. Обладает уникальной способностью покорять сердца мужчин. И ставить нас в тупик. Она весьма существенно перевернула наше представление о заселении Евразийского континента. Герр Фабель, позвольте представить вам воистину таинственную женщину… Красавицу Лулан.
— Красавица Лулан, — повторил Фабель. — Лулан… А где это?
— В том-то и фишка! — оживленно воскликнул Шевертс. — А вот скажите, как по-вашему, откуда она? Ну, какой она расы, я имею в виду.
Фабель пожал плечами:
— Думаю, европеоидной, судя по цвету волос и чертам лица. Хотя перо на капюшоне заставляет вспомнить аборигенов Северной Америки.
— А сколько лет моей подружке?
Фабель присмотрелся внимательнее. Женщина явно была мумифицирована, но куда лучше сохранилась, чем болотные мумии, которых ему приходилось видеть.
— Затрудняюсь сказать… где-то тысяча… Максимум полторы.
Шевертс медленно покачал головой, сияющая улыбка не покидала его лица.
— Я же вам сказал, что это таинственная женщина. Этой мумии, герр Фабель, больше четырех тысяч лет. Она почти два метра ростом, а волосы при жизни были либо светлыми, либо рыжими. Что же касается того, где ее нашли… В этом и заключена самая большая тайна. — Он прошел к полке и снял оттуда толстую папку. — Мой личный блокнотик, — пояснил Шевертс. — Мумии — моя страсть.
Усевшись за стол, он принялся листать бумаги из папки, основную часть которых составляли большие фотографии с прикрепленными к ним скрепкой желтыми стикерами. Шевертс протянул Фабелю большой глянцевый снимок:
— Этот вот джентльмен — из той же части света. Известен как «черченский человек». Я и так собирался вам его показать, поскольку между ним и найденным в Хафенсити мумифицированным телом есть много общего. Вот взгляните. Этот мужчина умер более трех тысяч лет назад.
Фабель взял фотографию. Она была поразительной. На какое-то мгновение опытный полицейский снова превратился в студента-историка и ощутил тот же трепетный восторг, который испытывал всякий раз, когда приоткрывалось очередное окошко в прошлое. Мужчина на снимке отлично сохранился. Сходство с трупом в Хафенсити было удивительным, если не считать того, что у мужчины на фотографии, мертвого вот уже больше трех тысячелетий, даже цвет лица не изменился. Он был светлокожим и русоволосым. Борода аккуратно подстрижена, губы слегка приоткрыты и чуть изогнуты в уголках, обнажая великолепные зубы.
— «Черченский человек» так хорошо сохранился, потому что его, лежавшего три тысячи лет в анаэробной среде, никто не тревожил. И процесс мумификации прошел в точности так же, как у тела из Хафенсити. Оба они представляют собой застывшее во времени мгновение, и поэтому отлично сохранились для нас.
— Поразительно… — Фабель еще раз посмотрел на фото. Такое лицо запросто можно встретить семь раз на дню в сегодняшнем Гамбурге.
— Мы с вами говорим о далеком прошлом. — Шевертс будто прочитал мысли Фабеля. — Но хоть он и жил три тысячи лет назад, между нами всего лишь порядка ста поколений. Только представьте: не так уж много людей, отцов и сыновей, матерей и дочерей, отделяют этого человека от нас с вами. Герр Браунер мне сказал, что вы изучали историю, так что вы поймете, если я скажу, что мы не так далеки от нашего прошлого, нашей истории, как нам кажется. Но с этим джентльменом все еще интереснее. Как и Красавица Лулан, «черченский человек» был высоким, больше двух метров ростом. Ему было примерно пятьдесят пять лет, когда он умер. Как видите, он светловолосый и светлокожий. — Шевертс наклонился вперед. — Знаете, герр Фабель, никто из нас не является тем, кем себя считает. И Красавица Лулан, и «черченский человек» — всего лишь две мумии из многих невероятно хорошо сохранившихся тел, найденных в одной и той же местности. Их одежда из разноцветной клетчатой ткани похожа на шотландский тартан, все они были высокими и светлокожими, жили приметно три-четыре тысячи лет назад в одной и той же части света, их объединяли одни и те же особенности культуры. Видите ли, герр Фабель, и Черчен, и Лулан расположены на территории современного Китая. Эти тела известны как мумии из Урумчи. Найдены в Тамирском бассейне, в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Это засушливый регион, и тела были похоронены в очень сухом и очень мелком песке. Говорят, китайский археолог, раскопавший Красавицу Лулан, расплакался — так поразила его ее красота. Эта находка вызвала немалую бурю. Китайские власти и археологические круги очень неохотно воспринимают предпосылку, что европейцы мигрировали туда и занимали эту территорию четыре тысячи лет назад. Синьцзян-Уйгурский автономный район объединяет тюркские и китайские народности, и тюркские националисты провозгласили Красавицу Лулан своей «Спящей красавицей». Они считают, она подтверждает их наследственное право занимать эту территорию. Однако эти мумии не имеют ни малейшего отношения ни к тюркам, ни к китайцам. По культуре эти люди кельты. Возможно даже, протокельты. Анализ ДНК этих мумий, сделанный в 1995 году, подтвердил, что это европейцы. У них есть генетические маркеры, связывающие их с современными финнами и шведами, а также с некоторыми обитателями Корсики, Сардинии и Тосканы.
— Ну конечно! — сказал Фабель. — Помнится, я что-то читал об этой находке. Если память мне не изменяет, китайские власти приложили массу усилий, чтобы утаить это открытие. Ведь находка наносит урон их этнической самобытности как нации.
— А всем нам известно, насколько опасны такие заключения, — сказал Шевертс. — Как я сказал, никто из нас не является тем, кем себя считает. — Он крутанулся на вертящемся стуле и снова посмотрел на изображение мумифицированной женщины. — Ну, какие бы дебаты ни велись вокруг этого, Красавица Лулан и «черченский человек» теперь часть нашего мира, нашего времени. И они находятся тут, чтобы поведать нам об их прошлой жизни. Как и мумия в Хафенсити, которой тоже есть что сообщить о более близких к нам временах. — Шевертс указал на фотографию трехтысячелетнего мужчины в руках Фабеля. — Несмотря на колоссальный временной разрыв между ними, разница в сохранности нынешней мумии и «черченского человека» невелика. Не раскопай мы его, «человек из Хафенсити» мог преспокойно пролежать три тысячи лет и ничуть не измениться. Выглядел бы точно так же… Конечно, мы используем для датировки современные технологии, чтобы примерно установить время, но в целом куда чаще полагаемся на найденные артефакты и почву вокруг останков для точной датировки. И это возвращает нас к нашей мумии двадцатого века.
Шевертс залез в ящик стола и достал запечатанный пластиковый пакет. В нем лежал маленький черный бумажник и что-то вроде темно-коричневой карточки.
Фабель взял пакет и открыл. Карта была сложена в маленький буклет. На ней был изображен орел со свастикой. Эмблема нацистского режима.
— Его удостоверение личности, — пояснил Шевертс. — Теперь у вас есть имя покойника.
Удостоверение на ощупь было ветхим и шершавым. И почти целиком однородного коричневого цвета, включая фотографию. Однако Фабель смог рассмотреть серьезное лицо юноши. Явно подросток, но уже начали проявляться черты взрослого мужчины. Фабель удивился, что сразу узнал в нем того покойника у реки.