— Знаю, — кивнул Фабель, — так называемые легальные.
— Верно. Но, помимо «легальных», была по всей стране и обширная сеть «спящих». Эти люди могли пойти на нарушение закона, чтобы профинансировать или поддержать деятельность основной террористической группировки; возможно, даже привлекались для убийства высокопоставленных лиц… Но для окружающих они вели обычную незаметную жизнь. Террористические группировки частенько привлекали к своей деятельности людей, которые никогда официально не принимали участия в акциях протеста или какой-либо политической деятельности вообще. — Ульрих подтолкнул досье к Фабелю. — Вот здесь вы прочтете, что Ганса Йохима Хаузера подозревали в том, что он «легальный». Он открыто поддерживал «дело», но закона не нарушал. Доктор Грибель же считался потенциальным «спящим» агентом…
— Их подозревали в связях с «Фракцией Красной армии»?
— Именно. Как вы знаете, группировки эти плодились, подобно грибам после дождя — «Социалистический коллектив пациентов» [9] , «Революционные ячейки» [10] , «Красная Зора» [11] , «Группа Баадер-Майнхоф»… А еще некоторое количество, так сказать, вольных стрелков — за неимением лучшего определения. И я знаю, что вам довелось повстречаться с одной из таких мелких групп на заре вашей полицейской карьеры.
Фабель резко кивнул. Ульрих явно намекал на вооруженное ограбление банка в 1983 году, осуществленное радикальной группировкой Хендрика Свессона, во время которого застрелили Франца Веберна, а Фабель получил ранение и был вынужден отнять у человека жизнь, чтобы спасти свою. Фабелю не понравилось, что федерал, видимо, когда-то копался и в его прошлом. Впрочем, одернул себя Фабель, в этом и заключается работа Маркуса Ульриха.
— Как вы помните, после самоубийства в тюрьме «Штаммхайм» Баадера, Майнхоф и других в семьдесят шестом — семьдесят седьмом годах доморощенный терроризм в Германии утратил свое ядро и распался на мелкие группировки. Что вообще-то существенно усложнило нам работу. Ну и круто возросли уровень и степень насилия. По правде говоря, Хаузер и Грибель давно держались в тени, и никогда не возникало предположений о связи между ними. Конечно, у них были общие знакомые, но это можно сказать обо всех, кто хотя бы мало-мальски участвовал в тех событиях. Однако насчет Грибеля есть еще кое-что.
— О!
— Я заметил, что досье недавно обновляли. За Грибелем снова начали присматривать пару лет назад. Думается мне, это связано с его исследованиями. Почему именно его сфера деятельности вызвала интерес, сказать не могу, но наши спецы по борьбе с терроризмом сочли нужным проверить его еще разок. Опять же низко приоритетное дело. Короче… Приятного прочтения.
— Я действительно очень вам признателен, — сказал Фабель, когда им подали ленч.
— Не за что. Единственное, о чем я вас попрошу: если вдруг политическое прошлое ваших жертв окажется верной ниточкой, пожалуйста, сообщите мне. И еще, герр Фабель… — Ульрих явно колебался, не зная, стоит ли ему продолжать.
— Да?
— Будьте осторожны. Как вы сами увидите, ознакомившись с этими досье, некоторые фигуранты, являвшиеся в прошлом объектами нашего внимания, сейчас стали важными людьми. Достаточно взглянуть на состав правительства Герхарда Шредера. Министр иностранных дел, участвовавший в уличных погромах, министр внутренних дел — прежде адвокат членов «Группы Баадер-Майнхоф». — Ульрих имел в виду Йошку Фишера, которого убрал и после того, как Беттина Рол, дочь Ульрики Майнхоф, продала журналистам фотографию, где Фишер нападает на полицейского. И Отто Шили, выступавшего адвокатом террористов на заре своей карьеры. — Есть и другие — с немалыми амбициями и куда ближе, как говорится, к дому…
— Как Мюллер-Фойт?
— Точно. Если вы вдруг обнаружите, что идете именно в этом направлении, будьте осторожны.
Фабель мрачно рассмеялся:
— Разносы со стороны политиков меня мало волнуют. Давно уже привык.
— Вам вовсе не насчет подобных разносов надо беспокоиться… — возразил Ульрих. — Я не верю, что так называемые спящие, которых в те времена оставили без внимания, сейчас по-прежнему верят во всю эту левацкую чушь, ведь они вот уже двадцать лет ведут обычную жизнь. И я нисколько не сомневаюсь, что многие из них пойдут на что угодно, лишь бы защититься. Так что, как я уже сказал, будьте крайне осторожны.
19.30. Позельдорф, Гамбург
Всю вторую половину дня Фабель провел за чтением досье. Там все в точности было так, как и сказал Ульрих. Хаузер и Грибель болтались в одних и тех же местах, ходили одними тропами, у них имелись общие знакомые, но ничто не указывало на пересечение их путей. И все же логика подсказывала: вполне вероятно, эти двое слышали друг о друге. И из того факта, что службе безопасности не удалось установить существование каких-либо контактов между ними, вовсе не вытекало, что они и впрямь никогда не встречались.
Сюзанна допоздна работала в Институте судебной медицины, так что Фабель вернулся домой один. После ленча с Ульрихом есть ему не хотелось, так что он соорудил себе бутерброд, прихватил бутылку пива и поставил все это в гостиной на кофейный столик рядом с ноутбуком и досье. Некоторое время он просто сидел, потягивая пиво, и смотрел в окно на парк и слегка мерцавшие в вечернем свете воды Альстера. Обычно этот пейзаж оказывал на Фабеля успокаивающее воздействие, но сейчас что-то его исподволь тревожило. Он был очень организованным человеком. Ему требовалось, чтобы в его мире царило равновесие, чтобы жизнь подчинялась логике. И, как большинство организованных людей, он боялся хаоса, частенько бушевавшего у него в душе. Фабель испугался, увидев, каких размеров достигла паранойя Кристины Драйер. Неуловимая связь между обеими жертвами и множество совпадений в их прошлом тревожили его. Когда Фабель анализировал биографии обоих мужчин, то словно видел сеть пересекающихся линий, но как только пытался рассмотреть их в деталях, все рассыпалось подобно паутине на ветру.
Фабель услышал, как хлопнула входная дверь — голос Сюзанны известил, что она дома. Войдя в комнату, она изобразила жуткую усталость и плюхнулась на софу подле Фабеля, бросив ключи, сумочку и мобильник рядом.
— Тяжелый день? — спросил он, поцеловав ее.
Сюзанна устало кивнула и, в свою очередь, задала вопрос: