Шулер решительно потряс головой:
— Я все вам расскажу. Все, что знаю. Только позаботьтесь, чтобы мое имя нигде не засветилось.
Фабель улыбнулся:
— Вот и молодец. — Направившись к дверям, он обратился к Анне и Хэнку: — Оставляю это на вас…
Вернувшись в кабинет, Фабель плеснул себе кофе. Усевшись за стол, он повесил куртку на спинку стула и посмотрел на часы — половина десятого. Иногда у Фабеля возникало чувство, что от работы никуда не скроешься, что она достанет его в любом месте и в любое время. Фабель злился на себя, что начал дома обсуждать с Сюзанной дело, пусть и связанное всего лишь с теориями Грибеля. Он сожалел, что прихватил домой переданные Ульрихом досье. Но что-то насчет второй жертвы постоянно беспокоило Фабеля, и он никак не мог понять, что именно. Как камешек в ботинке, который не можешь найти, но который постоянно мешает при ходьбе.
Фабель полез в стол и вынул из ящика большой альбом. Открыл и пролистал до страницы, на которой начал расписывать дело Гамбургского Парикмахера. Эту процедуру Фабель много раз проделывал прежде для многих дел. Эдакая извращенная вариация творческой деятельности, для которой непосредственно предназначался альбом. Фабель набрасывал здесь профили больных и извращенных разумов, смерти и боли. Он подумал о том, что сказал Шулеру. Это был полный блеф, конечно, но Фабеля обеспокоило, насколько правильными были слова, что он, Фабель, охотник на людей. Человек, которому все проще понимать ход мысли тех, за кем он охотится.
И снова Фабель поймал себя на мысли о том, как же так вышло, что он оказался вот тут, среди крови и мерзости. Он полностью погрузился в эту жизнь. И этот путь обозначен четкими осторожными шагами. Первый — убийство Ханны Дорн, его любимой девушки, во время учебы в университете. На самом деле Фабель знал ее не очень долго и не очень хорошо, но она была значительной фигурой в его мире. Убийца избрал Ханну своей жертвой совершенно случайно. Фабель тогда был растерян и сражен горем, и как только закончил университет, тут же пошел служить в полицию Гамбурга. Затем последовало вооруженное ограбление банка. Фабель — пацифист Фабель, выбравший альтернативную службу и водивший карету «скорой помощи» в родном Нордене вместо службы в армии, — был вынужден сделать то, что поклялся себе никогда не делать. Он отнял у человека жизнь. А потом, во время службы в Комиссии по расследованию убийств, каждое новое дело преобразовывало его в кого-то, кем он и думать не думал становиться.
Иногда Фабелю казалось, будто он живет чужой жизнью, будто взял чужое пальто в раздевалке. Совсем не это он для себя когда-то планировал.
Он посмотрел на альбом, но пару мгновений ничего не видел, пытаясь заглянуть в другую жизнь. Но на сей раз не в мысли очередного убийцы или в жизнь очередной жертвы, а в ту жизнь, которая могла бы, должна была стать его. Может, Фабель и сам стал жертвой убийства. Он полез в карман куртки и достал бумажник. Вынул оттуда клочок бумажки с телефоном Сони Брюн, визитку Роланда Бартца и положил перед собой на стол. Новая жизнь. Он может взять телефон, сделать пару звонков и все изменить. Интересно, как это — жить мелкими заботами? Не выбирать — жизнь или смерть? Фабель некоторое время смотрел на телефон на столе, вообразив, что это портал в новую жизнь. Потом вздохнул, убрал клочок бумажки с номером и визитку обратно в бумажник и снова вернулся к альбому.
Две жертвы за одни сутки. Никаких надежных зацепок и практически никакой ощутимой связи между жертвами. Один — любитель быть на виду, другой — чуть ли не отшельник. Единственное общее, что удалось обнаружить Фабелю, за исключением политического радикализма в юности обеих жертв, — это то, что оба жили как бы в отблеске. Хаузер хотел показать себя эдаким гуру защиты окружающей среды и значительной фигурой левых, но стал лишь сноской в чужих биографиях. Грибель, казалось, существовал лишь в своей работе и для работы, даже при жизни супруги.
Чуть раньше Фабель записал на страничку имя Кристины Драйер, отметил маркером и соединил с именем Хаузера. Сейчас он ее имя перечеркнул. Он также связал имя Себастьяна Ланга с Хаузером. Фабель не допрашивал Ланга сам, но Анна заверила, что у того железное алиби. Вопросительный знак обозначал пожилого человека, которого, по словам Анны, видели вместе с Хаузером в «Пожарном депо». Мог это быть Грибель? Четких прижизненных фотографий ученого совсем мало, а посмертный снимок оскальпированной жертвы мало подходит для идентификации. Фабель пометил для себя приказать Анне сходить с рисованным портретом Грибеля в «Пожарное депо» и проверить, не опознает ли его кто-нибудь из персонала.
В дверь постучали, и вошла Анна Вольф, как всегда без приглашения. За ней следовал Хэнк Герман.
— Спасибо, что помогли расколоть Шулера, — произнесла Анна таким тоном, что Фабель не понял, искренне она говорит или нет, и уселась напротив. — Его потом было трудно заткнуть, настолько он перепугался.
— Сказал что-нибудь полезное?
— Да, шеф, — ответил Хэнк. — Шулер признался, что обходил пешком район в поисках подходящих квартир и домов. По его словам, просто проводил ленивую рекогносцировку… Судя по всему, он работает главным образом в предрассветные часы, когда хозяева спят, но Шанценфиртель — район активной ночной жизни, и он подумал, что удастся найти пустые квартиры и в это время. Как бы то ни было, ему не повезло, а один домовладелец едва его не застукал, так что он решил повторить заход ночью. Уже по пути домой он заметил велик Хаузера и подумал: «Почему бы и нет?» Самое интересное, что, по его словам, он хотел проверить квартиру, просто на всякий случай, потому обогнул дом и зашел во внутренний дворик, куда выходят окна спальни, ванной комнаты и гостиной. Он говорит, что не рискнул войти, поскольку видел, что хозяин дома.
— Он видел Хаузера?
— Да, — кивнула Анна. — Живым и здоровым. Он сидел в гостиной и пил. Так что Шулер решил ограничиться великом.
— Но самое главное — Хаузер был не один, — добавил Хэнк. — У него был гость.
— О! — Фабель подался вперед. — Есть описание?
— Шулер говорит, гость Хаузера сидел спиной к окну, — ответила Анна. — Сам он стремился убраться, пока его не заметили, так что особенно не рассматривал обоих мужчин. Но, по его словам, один из них определенно Хаузер. Второго Шулер описал как мужчину помоложе, лет тридцати, худого и темноволосого.
— Это описание не подходит тому парню, который застукал Кристину Драйер за уборкой места преступления? — спросил Фабель.
— Себастьян Ланг? Вообще-то да, — кивнула Анна. — У меня есть фотография Ланга, которую я показывала, расспрашивая о Хаузере.
— Ланг добровольно дал тебе фотографию? — уточнил Фабель.
— Не совсем. — Анна с Хэнком переглянулись. — Я позаимствовала ее с места преступления. Технически это собственность покойного, а не Ланга.
Фабель решил проигнорировать это заявление.
— Шулеру фотографию показали?
— Да. Ответ был неуверенный, я бы так определила. Шулер говорит, возможно, это тот же парень. Масть та же и схожее телосложение. Но он недостаточно хорошо его рассмотрел, чтобы уверенно опознать. Тем не менее я думаю, нам следует нанести герру Лангу еще один визит. Хочу попристальнее взглянуть еще разок на его алиби.