— А Эрик Тюбьерг этого не умеет?
— Нет, — ответил Фьельдберг, уверенно улыбаясь. — Он этого не умеет.
— Вы знаете Анну Беллу Нор из отделения Хелланда?
— Да. Ну то есть как знаю? Она же вроде дипломница Хелланда?
Сёрен кивнул:
— И Тюбьерга. По ее словам, Тюбьерг выступает ее так называемым внешним научным руководителем, так что какими-то педагогическими навыками он все-таки должен обладать.
Фьельдберг был искренне удивлен:
— Тюбьерг? Тогда это какое-то подковерное соглашение между ним и Хелландом. По правилам право вести студентов-дипломников есть только у людей с постоянной ставкой. Но знаете… — сказал он задумчиво, — все настолько усложнилось в последнее время. Правительство урезало нам деньги так, что это становится уже почти смешно. Поэтому иногда мы вынуждены обходить правила, чтобы вся эта машина как-то двигалась. Это между нами, — быстро добавил он.
— Почему?
— Вы не представляете, как здесь все устроено, — угрюмо сказал Фьельдберг. — И я не хочу никаких проблем. Я выхожу на пенсию через три года, и у меня уже все готово. Дача, внуки, пенсионная жизнь.
— Ладно, — сказал Сёрен. — Это между нами. Даю вам слово.
Фьельдберг вздохнул с облегчением:
— Я думаю, Хелланд помогал Тюбьергу больше обычного. У него наверняка были на это основания, но я совсем не хочу в это вмешиваться. Я лично никогда не поставил бы на кого-то вроде Тюбьерга в качестве своего преемника, а выбрал бы того, чье будущее на факультете выглядит более определенным. Тюбьерг никогда не получит постоянной ставки в Копенгагенском университете, — повторил Фьельдберг и внезапно рассмеялся. — Он, конечно, эксперт в своем деле, с этим никто не спорит, но он эксперт-«ботаник», а в системе, в которой и без того мало мест для экспертов, для «ботаников» мест нет совсем. Вообще. Никаких.
Фьельдберг бросил взгляд на часы:
— К сожалению, я вынужден заканчивать нашу встречу. Могу вам еще чем-то помочь?
Сёрен покачал головой:
— Я вам позвоню. А пока просто спасибо.
— Не за что, — Фьельдберг поднялся и ушел в музей.
Сёрен задумчиво следил за тем, как Фьельдберг закрывает дверь ключом, закрепленным на карабине на поясе его брюк, и вдруг о чем-то вспомнил.
— Фьельдберг, постойте! — Старик обернулся. — Как вы думаете, что он сказал тогда? — спросил Сёрен.
Фьельдберг выглядел сбитым с толку.
— Тюбьерг, — пояснил Сёрен. — Как вы думаете, что он сказал тогда, в Рождество, когда вы его здесь встретили?
Фьельдберг просветлел:
— А… да, я почти уверен, что он сказал «это и есть мой дом», — Фьельдберг грустно пожал плечами и почти сразу исчез.
Когда Сёрен припарковал машину перед полицейским участком на добрых двадцать минут позже обычного, солнце стояло уже высоко и небо из красного превратилось в бледно-розовое. Линда уже сидела на своем месте, вокруг пахло кофе.
— Четверговые булочки, — она указала на тарелку с двумя слойками на своем столе.
— Есть что-то новое о Йоханнесе Тройборге? — спросил Сёрен, осторожно нажимая пальцем на одну из слоек.
— Нет, — ответила Линда. — Я звонила несколько раз, и вчера, и сегодня, — она показала ему записи, — но у него сразу же включается автоответчик.
Сёрен попросил:
— Не найдете Хенрика? Если у него нет других дел, мы выезжаем по этому адресу где-то через полчаса. Я просто обязан теперь найти этого парня.
Линда кивнула.
— А Тюбьерг? — устало спросил Сёрен.
— Тоже ничего нового, — ответила Линда. — На университетском номере стоит автоответчик, на письма он не отвечает, а когда я позвонила ему на мобильный, включилось сообщение, что этот номер отключен.
— Ага, — сказал Сёрен, поднимая бровь, — но в прошлый раз вы слышали его автоответчик, разве нет?
— Да, — кивнула Линда, — поэтому я позвонила в телефонную компанию, и там сообщили, что телефон Тюбьерга вчера отключили за неуплату, после того как трижды посылали ему предупреждение.
Сёрен кивнул и направился к своему кабинету.
— Я, кстати, почти поссорилась с «Телиа», — добавила Линда. — Представляете, они отключили его телефон, потому что он не оплатил счет в двести девять крон. Разве это не мелочно?
— Правила есть правила, — ответил Сёрен.
— Да, но все-таки. Такая смешная сумма. По-моему, это мелочно.
— Поэтому хорошо, что вы работаете в полиции, а не в «Телиа», вы бы их быстро разорили своей добротой. — Он вдруг задумчиво посмотрел на Линду. — Послушайте, а мы проверяли адрес, по которому Тюбьерг прописан?
— Вы имеете в виду: проверяла ли я его адрес? — она посмотрела на него поддразнивающе. — Да, проверяла. Он прописан в районе Нордвест, по адресу Могевай, двадцать шесть, пятый этаж, квартира налево.
— Спасибо, — поблагодарил Сёрен и пошел в свой кабинет.
Через секунду он снова просунул голову в дверь:
— Да, кстати, я, пожалуй, не стану есть булочки, — сказал он.
Булочки были уж очень похожи на пристанище алчных паразитов.
Где-то через полчаса в дверь постучали, и в кабинет заглянул Стен:
— Я не помешаю?
— Нет, заходи.
Стен закрыл за собой дверь.
— Я наконец-то более-менее просмотрел компьютер Йоханнеса Тройборга. Ну и работка, — сказал Стен, усаживаясь за стол напротив Сёрена. — О том, что у него были проблемы с Хелландом, мы знали уже из компьютера Хелланда, но… — Стен зарылся в стопку бумаг. — Вот, — сказал он наконец. — Оказывается, Ларс Хелланд был не единственным сотрудником отделения клеточной биологии и сравнительной зоологии, который получал таинственные письма. — Сёрен с любопытством подался вперед. — Кто-то, называющий себя YourGuy, написал Йоханнесу три письма за последние четыре недели, — Стен вынул из папки лист бумаги и прочитал вслух: «Я так хочу снова тебя увидеть. Неужели ты этого не понимаешь? Звони!» И следующее: «Я просто схожу от тебя с ума. После того что ты мне позволяешь, меня разрывает от желания. Позвони!» — Сёрен и Стен обменялись многозначительными взглядами. Стен читал дальше: «Привет, Йо. В прошлый раз все слишком далеко зашло. Извини. Я схожу с ума от того, какой ты прекрасный. Я всю неделю пытаюсь тебя найти, но ты не открываешь и не подходишь к телефону. Я уважаю то, что ты можешь не хотеть общаться, но все-таки можно мы поговорим?»
Стен опустил бумаги.
Сёрен барабанил пальцами по столу и смотрел в окно.
— Ну что я могу сказать, — произнес он наконец. — Любовь какая-то однополая?
— Смотри, — сказал Стен, как будто не слыша слов Сёрена, и протянул ему распечатанную на принтере фотографию андрогинно выглядящего человека, которого Сёрен классифицировал как мужчину из-за плоской груди в корсаже. Волосы зачесаны назад жирными бороздами, облегающая одежда, черная кожа и колготки в сеточку, губы намалеваны огненно-красным цветом, с одного бока помада размазалась, как будто из губ шла кровь или их обладателя только что кто-то целовал. Глаза накрашены драматично, много черного цвета, нарисованный паук тянет свою липкую паутину к левому виску.