— Я не знаю, видел ли ты уже газеты, но. Начальник полиции только что проходил мимо, так у него пар шел из ушей, а на лбу рог. Он тоже очень хотел узнать, где ты. Мне кажется, пришло время собрать пресс-конференцию, и я думаю, тебе не помешало бы найти, чем ублажить этих диких животных. В общем, пока. Я лично совершенно не понимаю, чем ты занят, — с этими словами он положил трубку.
Сёрен и Сюзанне Винтер ехали в молчании. Вдруг зазвонил телефон. Это снова был Хенрик.
— Где тебя черти носят? — прокричал он.
— Я буду в Беллахой через три минуты. Можешь подготовить комнату для дачи показаний? Я привезу Сюзанне Винтер, бывшую девушку Йоханнеса Тройборга.
— Создается впечатление, что вы меня в чем-то подозреваете, — осторожно сказала Сюзанне, когда Сёрен положил трубку. — Показания. Это так серьезно звучит, — она взглянула на Сёрена. — Я встречалась с Йоханнесом пару лет назад, и все продолжалось меньше года. Поэтому кажется, что это как-то чересчур, когда тебя забирает полиция и с мигалками везет на допрос.
Сёрен собирался инстинктивно подыграть ее неуверенности и дать ей немного потомиться в молчании, это он хорошо умел, но вместо этого мягко сказал:
— Мы ни в чем вас не подозреваем. Конечно нет. Но мне нужно понять, кем был Йоханнес, чтобы узнать, кто его убил. Мне нужна ваша помощь. Мне действительно нужна ваша помощь.
— Хорошо, — вздохнула Сюзанне Винтер.
Сюзанне Винтер познакомилась с Йоханнесом в тусовке готов. Они разговорились на одной из встреч клуба «Красная маска», в освещенной свечами полукруглой арке в переполненном баре где-то в районе Эстербро, и спустя сравнительно недолгое время они вступили в интимные отношения, в которых Йоханнес был ведомым. Именно Сюзанне ввела потом Йоханнеса в фетиш-тусовку в клубе «Инкогнито».
Йоханнес был на десять лет моложе Сюзанне, и поначалу, когда между ними не было ничего, кроме секса, это не имело значения, наоборот, но когда они начали по-настоящему встречаться, и Сюзанне рассказала Йоханнесу о том, что хочет ребенка, он отступил. Нет-нет, он не сбежал, а сделал это деликатно. Они много об этом говорили, и расходились не без слез. Йоханнес не хотел иметь детей, а она хотела. Оба одинаково твердо стояли на своем. На этом их отношения закончились. Теперь она замужем за Ульфом, она встретила его на каком-то фетиш-мероприятии.
— Мы с Йоханнесом нравились друг другу, но вопрос о детях оказался тем фундаментальным вопросом, в котором у нас были диаметрально противоположные взгляды. Наш разрыв был окончательным и бесповоротным. Почти сразу после того, как я встретила Ульфа, я забеременела, и мы перестали принимать активное участие в жизни фетиш-тусовки.
— Почему? — спросил Сёрен.
— Потому что мы были влюблены друг в друга, ждали ребенка и были самодостаточны, — улыбнулась Сюзанне. Сёрен рассматривал ее лицо. У нее был открытый уверенный взгляд.
— Вы назвали Йоханнеса мягким, — сказал Сёрен, роясь в своих якобы записках, хотя ничего не записывал. — Сегодня я разговаривал с его матерью, и она описывает сына немного иначе. По ее словам, он был неблагодарным провокатором.
У Сюзанне потемнели глаза.
— Не слушайте мать Йоханнеса, — резко сказала она. — Она уничтожила собственную дочь и приложила все усилия к тому, чтобы сделать то же самое с Йоханнесом.
Сёрен удивленно поднял на нее глаза.
— Когда я разговаривал сегодня с Янной Тройборг, она казалось очень подавленной смертью сына, — возразил он в надежде, что она клюнет на это возражение как на наживку.
— Я гроша ломаного за это не дам, — резко ответила Сюзанне. — Ну да, не исключено, что она переживает: что же она теперь скажет подругам, с которыми играет в клубе в бридж? В этом кругу модно иметь успешных детей. Директор того, начальник сего. Так что ей, несчастной, наверняка неприятно, что теперь придется объяснять, почему это у нее вообще никаких детей не осталось. Сестра Йоханнеса покончила с собой, но об этом вы конечно знаете, — добавила она, заметив, что Сёрен никак не отреагировал. Сёрен медленно кивнул.
— Но ведь Йоханнес не ладил в основном с отчимом, Йоргеном… — Сёрен продолжал листать свои заметки.
— Кампе, — подсказала Сюзанне. — Тот самый, «Мебельный магазин Кампе» в Люнгбю. Ну да, конечно, отношения не складывались у него с отчимом, но мне кажется, Янну очень устраивало, что у нее муж-тиран. Из этого следовало, что ей не нужно ни за что отвечать — и она этого никогда и не делала. Она играла роль беззащитной хрупкой женщины, которая ничего не может поделать с тем, что вышла замуж за властного тирана, который, как я считаю, совершал насилие над своими приемными детьми. Я не о сексуальном насилии говорю, — поспешила добавить она, когда Сёрен поднял бровь. — В переносном смысле. Сестре Йоханнеса удалось ослабить давление на себя, она спряталась в своей болезни и стала точно такой же пассивной страдалицей, как ее мать, так что Йоханнесу пришлось принять удар на себя. Ему было четыре года, когда в их жизни появился Йорген, а сестра была младенцем. И отчим истязал их с утра до вечера. Опять же в переносном смысле, — повторила она. — Элитное то, элитное се. Мальчик должен был скакать на арабских скакунах, играть в гольф, учиться ходить под парусом, плавать с аквалангом, стоять с прямой спиной, да что говорить, — Йоргена не устраивало даже его телосложение. Настоящий мужик не весит шестьдесят пять килограммов, правда? И ростом настоящий мужик не метр семьдесят, а выше, и руки пианиста настоящему мужику тоже ни к чему. По крайней мере, с точки зрения Йоргена уж точно, — она вдруг резко замолчала, изучая собственные руки. Они были больше, с толстыми пальцами, зато внешняя сторона ладоней была веснушчатой и мягкой, а ногти блестели. Сёрен разглядывал эту красивую женщину, заключенную в слишком толстое тело.
— Всю юность мне всегда казалось, что я должна стать не такой, какая есть, — внезапно сказала она, смущенно глядя на Сёрена. — Лет в двадцать стало особенно тяжело. Тогда я была уверена, что счастье — это когда у тебя торчат ребра, и стоит мне похудеть, как я наверняка немедленно начну встречаться с прекрасным мужчиной с темной щетиной, отменным здоровьем, без вредных привычек, зато с машиной. Стоит мне только похудеть. К тридцати годам у меня совершенно не осталось сил, так что я почти два года просто пролежала, переживая по поводу своих… — она лукаво посмотрела на Сёрена, — форм. А потом все изменилось. Я пошла к психотерапевту, я отправилась путешествовать, позже сама выучилась на терапевта. Проработала почти пять лет, потом вдруг ужасно устала от всего этого бесконечного ковыряния в переживаниях и купила «Яблоко». Я знаю, это кажется абсурдным на первый взгляд, но я вдруг четко поняла, что непременно хочу заниматься чем-то, связанным с яблоками и мебелью. Это было весело, — вдруг сказала она с радостью. — Выстроить магазинчик с самого начала. Мне было тридцать восемь, и моя жизнь стала вдруг очень веселой. Одна из моих клиенток, Стелла, спросила, не хочу ли я сходить с ней в «Красную маску». Я была наслышана об их вечеринках, понятное дело, я ведь ходила на фетиш-тусовки много лет, а многие фетишисты одновременно еще и готы, но мне они никогда не были близки. Я ходила на фетиш-мероприятия исключительно ради сексуальной составляющей и, честно говоря, не видела особого смысла в готической культуре. Но Стелла позвала, и я согласилась. Стелла — один из организаторов мероприятий в обеих тусовках, и она часто заходила ко мне в магазин, — пояснила она, глядя на Сёрена. — Готическая тусовка стала для меня поворотным пунктом. Здесь человек априори признан, уважаем и любим, и к тебе относятся так всегда, если ты ведешь себя соответствующим образом. Для готов очень важны открытость и толерантность по отношению ко всему, что не подпадает под общепринятые нормы. Я чувствовала себя там как рыба в воде. На третьем мероприятии я познакомилась с Йоханнесом. И знаете что? — Сёрен покачал головой. — Это было как встретить саму себя — только в мужском обличье и на десять лет моложе. Поначалу мне все это не очень нравилось. Его недостаточное уважение к себе так сильно напоминало мне обо всем, что я тщательно пыталась в себе искоренить…