Джим заговорил с ним, подойдя на расстояние, на котором его можно было услышать без крика:

– Билл, нам срочно нужен вертолет. Перед Коэном я сам отчитаюсь.

В подкрепление его слов Роберт показал свой жетон.

Билл покорно развел руками.

– Вертолетом теперь ты командуешь и мне докладываться не обязан.

Джим повернулся к Эйприл и сказал тоном, отныне предназначенным только для них двоих:

– Я поеду с Робертом. А ты возвращайся к Сеймуру.

Тон не приказной, а встревоженный. Она чуть не прослезилась. Значит, все это время они думали об одном и том же. Эйприл не смогла выдавить ни слова, только кивнула, и в душе поселилось блаженное чувство, что теперь она не одна.

Потом Джим подошел к Чарли. Эйприл показалось, что в отношениях мужчин, связанных древней кровью и общей культурой, возникло что-то новое.

– А ты побудь с ними, пожалуйста. И возьмите с собой собаку.

– Хорошо, – отозвался Чарли, как будто это само собой разумелось.

В последнюю очередь Джим наклонился к самому уху Немого Джо.

– Слушай, парень, ты поезжай пока с ней и веди себя как следует. Для меня это важно. Ты понял? Побудешь с ней и с мальчуганом.

Пес попятился и чихнул – такой у него был странный знак согласия.

Джим выпрямился, и перед Эйприл вдруг очутился совсем не тот человек, какого она знала. Того она любила и в свое время отказала ему в уважении, одновременно облив презрением и себя за то, что так и не смогла отказать ему в любви.

А этот – она не могла не видеть – делает все, чтобы оправдаться. Она еще опасается его, но если все, что он говорит, правда, быть может, со временем они и научатся доверять друг другу.

Она привстала и поцеловала его в губы.

– Будь осторожен.

Мимолетная улыбка – и вот он и Роберт уже скрылись за деревьями. Вскоре послышались гул двигателя и ленивое хлопанье лопастей.

Они с Чарли не двинулись с места, пока вертолет не взлетел над кронами. Джим на миг завис в воздухе, чтобы бросить вниз последний взгляд, потом сделал плавный вираж и синей ракетой умчался в небо.

Эйприл еще какое-то время прислушивалась к шуму винта, потом повернулась, думая, что к Чарли. Но вместо Чарли ей предстала неземная красота Суон Гиллеспи.

Глава 35

Над целью они были уже через двадцать минут.

Прежде чем начать снижение, Джим внимательно осмотрел местность. С первого взгляда на эту природную чашу становилось ясно, что она вполне подходит для обустройства рая земного. Обитель Кертиса Ли была воистину чудом ландшафтного дизайна. Почти осязаемая живость красок создавала ощущение, что сооружение, накрытое сейчас тенью вертолета, не настоящий дом, а пластмассовый макет, в котором детали можно переставлять как угодно.

Интересно, сколько народу поддерживает этот рай на должном эстетическом уровне, сколько труда нужно вложить, чтобы эти газоны и эти растения выглядели не как объект садоводства, а как художественное полотно?

Каким бы искусным ни был садовник, он все равно не нарушит привычной техники, а тут во всем чувствуется рука гения.

Прямоугольная крыша являет собой гармоничное сочетание черепичных участков и зеленых террас – не иначе творец учитывал, что на дом будут смотреть не только снизу, но и сверху. Канадская черепица, зелень и дерево перемежались в такой естественной и ненавязчивой симметрии, что дом, несмотря на внушительные размеры, казался творением самой природы.

Джим знал, что в начале своей карьеры Кертис Ли спроектировал несколько домов в Седоне, а затем целый жилой комплекс для богатых и тщеславных. Эти дома и поныне выделяются неповторимой оригинальностью и при всем своеобразии стиля чрезвычайно удобны для жилья.

Джим мягко посадил машину на лужайке, обсаженной японскими кленами. Не успел он коснуться земли, как его пассажир отстегнул ремень, снял наушники и открыл дверцу. Джим заглушил двигатель и последовал его примеру. Они выпрыгнули из кабины, инстинктивно пригнувшись, чтобы не попасть под замедляющие вращение лопасти винта.

Во время полета они почти не разговаривали, как бы пытаясь отодвинуть подальше то, что их ждет. Роберт настроился на полицейскую волну и предупредил по рации агента Коула, что прилетит на вертолете. И уже сверху у входа они увидели полицейского в темно-синей форме; задрав голову, он наблюдал за посадкой.

Оглядевшись, Джим вновь подивился гармонии проекта, который скорее следует назвать экспериментом. На службе у Линкольна Раундтри он повидал немало богатых домов, выстроенных по проектам известных всему миру архитекторов, но все они рядом не стояли с этим невероятным жилищным строительством.

Единственным диссонансом в этой гармонии были полицейские фургоны и «скорая», вторгшиеся своими шинами туда, где передвигаться иначе как пешком – святотатство.

На лице агента Коула Джим не заметил никакого восторга. Если он и был, то наверняка уже рассеялся при виде того, что предстало ему внутри.

Роберт, не теряя времени, спросил:

– Какой?

– Такой же, как те.

В душе сыщика до сих пор теплилась слабая надежда.

– Черт! Пошли посмотрим.

Коул бросил быстрый взгляд на Джима, потом вопросительный – на своего шефа, но тот сразу снял с него ответственность за присутствие постороннего на месте преступления:

– Все в порядке, Коул, не волнуйся.

Парень кивнул, повернулся и повел их в дом, отчитываясь на ходу:

– Доктор Ломбарди уехал часа два назад. Провел предварительный осмотр, сказал, что для выявления отличий от предыдущих убийств нужен рентген и что тело можно увозить, как только вы посмотрите.

Детектив качнул головой, явно не ожидая никаких отличий даже после того, как он увидит тело.

Все уже вполне ясно и лаконично выразил Чарли.

Круг замкнулся. Тень ожила…

Едва переступив порог, они поняли, что интерьер дома служит естественным продолжением экстерьера. Пол был покрыт белым пластиком особой обработки, что придавало ему вид мокрого. Из холла глазам открывалась система лестниц и комнат, разделенных не стенами, а деревьями и кустами, поэтому некоторые комнаты казались подвешенными в воздухе. В интерьер были красиво вписаны желобки для полива из какого-то неизвестного Джиму материала. В данном случае автора, несомненно, вдохновил римский акведук, но выполнен он был по последнему слову техники и проведен с таким искусством, что придавал архитектуре дополнительную стройность и воздушность.

Джим видел в каком-то журнале репортаж, посвященный дому на вершине большого дерева в африканском заповеднике Масай-Мара, и тогда еще подумал: вот где можно в полной мере слиться с природой и забыть об убожестве привычных городских жилищ.